Головачевы жили на Каменноостровском проспекте в многоэтажном доме, построенном в новом стиле. Большие светлые окна, просторная лестница; швейцар, напоминавший портье из большого интернационального отеля; лифт. Все это резко отличалось от старых барских особняков на Сергиевской с швейцарами из отставных гренадеров, с давящей солидной красотой ренессанса и барокко. Дверь мне открыла миловидная Даша в белой накрахмаленной наколке.
Хозяйка принимала нескольких друзей в своей малиновой гостиной с золотом. Сидела она в глубоком кресле с высокой спинкой, с подушкой под ногами. Здесь царила дореволюционная Франция: мебель в стиле Людовика XIV; на стенах картины старых мастеров; статуэтки севрского фарфора — маркизы в цветных кафтанах и дамы в кружевных робронах танцевали менуэт на шкапчиках Буль. Фарфоровые куколки весело улыбались и были тонко, чуть-чуть, подкрашены, [57] как и их хозяева. В элегантной светской женщине трудно было узнать сестру с перевязочного пункта. Там она была в высоких сапогах и сестринской косынке, закрывавшей лоб и не выпускавшей на свободу ни одного локона. Здесь пышная прическа, произведение искусства столичного парикмахера, красиво оттеняла правильный овал лица. Там — черная работа, ночи без сна, близкий грохот орудий и треск пулеметов. Здесь — веселая светская болтовня.
Напротив хозяйки на диване с чашкой чая в руках сидел пожилой человек с седеющими волосами бобриком, небольшой бородкой, умными темными глазами, энергичным выражением лица. Головачева познакомила нас. Это был известный думец, член военной комиссии, крупный московский промышленник Гучков.
— А вас вспоминают в бригаде. Грустят, что ваша рана так долго не заживает, — говорила Екатерина Дмитриевна, смеясь без причины, от молодости, от удовольствия увидеть нового человека. — Садитесь и рассказывайте, долго ли еще будет тянуться эта проклятая война.
— На это я должен ответить вам, как древний мудрец ответил встретившему его юноше, — в тон ей произнес я. — Юноша спросил мудреца, как далеко до Коринфа.
— Ну и что же ответил мудрец?
— Мудрец сказал: «Иди!»
— Что же это значит?
— Именно это и спросил юноша. Но старик снова повторил: «Иди!» Юноша решил, что имеет дело с сумасшедшим, махнул рукой и пошел. Когда мудрец увидел, как тот идет, он крикнул ему вслед: «Ты придешь в Коринф до полудня». Так и теперь. Если воевать так, как Жилинский в Восточной Пруссии, война скоро кончится полным разгромом России. Если воевать так, как воевал Алексеев в Галиции, мы можем также скоро победить.
Гучков попросил рассказать поподробнее все, что я знал о тяжелой эпопее русских армий в Восточной Пруссии. Я охотно согласился, так как этого человека армия знала как одного из своих друзей в Государственной думе