— Обижаешь, — буркнул Андрей. — Я был и в хирургии, туда травму привозят, и в нейрохирургию заглянул, никаких следов.
— Или скрывают, — добавила я, — Света в лапу сунула. Надо было не у врачей, а у нянечек поспрашивать, они постельное белье меняют…
— Ты меня за мальчишку принимаешь?! — разозлился сыщик. — А я у кого спрашивал?! Уж конечно, не у зав отделением!
— Ша, спокойно, я все поняла, прости. Чем думаешь заниматься дальше?
— Поеду в поселок, из которого родом ваша Света. Похожу, поспрашиваю основательно, может, наткнусь на какого-нибудь отставного жениха или заброшенную подружку… «Добрые» женщины из соседок тоже полезную информацию дают…
— А не хочешь врача из скорой разыскать?
— Дохлый номер, я уже пробовал.
— Ну, как знаешь. Успехов.
Вторая глупость за вторые сутки. Я била все рекорды кретинизма. Если бы тем утром я поехала не к маме шкафом любоваться и картофельное пюре кушать, а как ответственный, нормальный сыщик отправилась артельно с Андрюшей шерстить горбольницу, все разрешилось бы к всеобщему удовлетворению и без крови. Как каждая порядочная женщина, гуляя по этажам больницы, я бы обязательно сунула нос в гинекологию. Не обошлась бы травмой и нейрохирургией, а обязательно заинтересовалась чисто женским отделением. Мужчины почему-то о гинекологии думают в самую последнюю очередь. Примеряют падение с высоты на собственный организм и топают к хирургам с травматологами.
Прокол достойный последнего дилетанта. И только мой.
Тюк с одеждой едва поместился на заднем сиденье Нисана. К старым треникам и футболкам мама добавила восемь пар довольно приличной обуви — ботинки, зимние сапоги, вышедшие из моды туфли и даже тапочки. Подъезжая к дому престарелых, патронируему Ренатой, я вдруг добавила газу и помчалась дальше. В деревне Козлово живет славный старикан Авдей Петрович, если брюки дяди Саши утянуть в поясе ремнем — его размерчик получится.
Погода стояла прекрасная. Нежно зеленая дымка леса окаймляла дорогу, всюду поднималась изумрудная травка, от ощущения близкого лета хотелось петь, что я, впрочем, и делала, подпевая «Русскому Радио».
Плотно утрамбованная грунтовка поднималась к деревеньке, в садах лопались почки на деревьях, кусты сирени раскрывали сердечки листьев, прелесть, а не вид открывался с пригорка!
Авдей Петрович возился в огороде. Всюду, с самым деловым видом за ним бродила кошка Мура приятного шпротного окраса. Нюхала с интересом обрезанные под калоши резиновые сапоги деда, брезгливо дергала хвостом и, казалось, давала указания.
— Доченька! — обрадовался дед. — Приехала!