— А ты можешь представить мою жизнь, а? Одна, с какими-то тухлыми, перезрелыми тетками, от которых толку-то, что рецепт варенья узнать. Ребенок не мой… точнее мой, но как бы не мой. Ему больше врачи, чем мама нужны. И этот… целый день на работе, деньги заколачивает… а-а-а, — Бьянка махнула рукой, — болото с золотистой ряской. Даже не аквариум, туда хоть воздух пускают, типичное, прогнившее, провинциальное болото!
«А ты значит у нас, золотая китайская рыбка», — мысленно добавила я.
— Ты не представляешь, какая у меня жизнь была! — мечтательно пропела Бьянка. — Праздник, карусель… а, да что тебе говорить, все рано не поймешь, — и налила себе очередную порцию коньяка. — И тут появляются они. Как видение из прошлой жизни — яркие, свободные, без этих… дурацких комплексов провинциальных! — Она со злостью обвела небольшое, затрапезное помещение бара. Словно подожгла, и дым пошел. — Ну, — выдохнула, — за помин моей прошлой жизни. — И выпила одним глотком.
— А где вы их увидели первый раз?
Бьянка подняла голову, посмотрела на зеркальный шар, болтающийся под потолком, и вымолвила:
— В таком же баре. Но в центре. Я после шейпинга всегда туда заглядывала, там кофе приличный делают. — Сказала и замолчала на какое-то время. — Они сразу мне понравились. Представь, — я встретила близких по духу людей. Мы любили одну музыку, мы знали одну жизнь… скука у нас была одинаковая. Они ведь тоже приехали из Москвы, Алексею предложили работу арт- директора в одном клубе, но потом… в общем, кинули. Так они и остались — без работы, без денег, на съемной хате, размером с мой туалет…
— И вы предложили им поселиться рядом, — закончила я.
— Прекрати выкать, я тебе не Мафусаил.
— Хорошо. Ты пригласила их к себе и представила мужу, как старых друзей.
— А тебе не кажется, что ты слишком любопытна? — внезапно напряглась Бьянка, и я в ответ внутренне съежилась. В глазах моей собеседницы еще не совсем угас огонь недавней ярости.
— Извини, — пролепетала я. — Я думала, тебе надо выговориться.
— Думала она, — недовольно пробурчала Бьянка. — Хотя… пожалуй, да. Мне надо выговориться. И, — она будто увидела меня заново и удивилась, — почему бы не тебе? Тебе сколько лет?
— Двадцать пять.
— Выглядишь моложе, — одобрила мою сохранность танцовщица на пенсии. — Я к двадцати пяти такое количество грима на себе перетаскала, что странно, как к тридцати в урюк не превратилась. Давай, что ли, за свежесть?
Тост мне понравился, и второй бокал конька прошел уже живее.
— А Алексей и Валерия, они кто?
— По профессии? — уточнила Бьянка. — Оба «кулек» закончили. Алексей хореограф-постановщик, Лерка, как я — балетная. Оба нищие, оба целеустремленные, — усмехнулась, — как оказалось, даже с избытком. Какой-то бес навел меня на них…