— Пожалуйста, расскажите мне со всеми подробностями, почему вы изменили свое намерение поужинать с Уолдо.
— У меня разболелась голова.
— Знаю. Вы так ему и сказали.
— Вы мне не верите?
— У женщин всегда болит голова, когда они не хотят что-то делать. Почему вы вернулись после ленча с такой головной болью, что позвонили Уолдо, даже не сняв шляпы?
— Полагаю, об этом вам рассказала моя секретарша. Насколько важными становятся мелочи, когда происходит что-то ужасное!
Она подошла к кушетке и села. Я последовал за ней. Внезапно она тронула меня за рукав и так нежно посмотрела мне в глаза, что я улыбнулся. Мы оба рассмеялись, и мелочи стали совсем незначащими.
— Помогите мне, Марк! — взмолилась она. — Я сказала вам правду. В пятницу после ленча я почувствовала себя так отвратительно, что просто не в состоянии была выдержать болтовню Уолдо и не могла бы выдержать ужин с Шелби, ведь он был бы особенно рад тому, что я отменила свидание с Уолдо. Мне просто необходимо было побыть одной.
— Почему?
— Как вы настойчивы!
Она поежилась. День был прохладный. Дождь стучал в окно. Небо было серого цвета.
— Разжечь огонь в камине?
— Не беспокойтесь. — Ее голос также прозвучал холодно.
Я достал поленья из-под книжных полок и разжег их.
Она сидела на краю кушетки, подобрав под себя ноги, обхватив плечи руками. Она выглядела беззащитной.
— Ну вот, — сказал я, — скоро вы согреетесь.
— Пожалуйста, пожалуйста, Марк, верьте мне. За этим ничего не кроется. Вы ведь не просто сыщик, который не видит ничего, кроме внешних проявлений. Вы человек, умеющий чувствовать, вы воспринимаете нюансы. Пожалуйста, попытайтесь понять.
Это была хорошо рассчитанная атака. Мужчина не может быть сильнее своего тщеславия. Если бы я сомневался в ее словах, я был бы не более чем грубым сыщиком.
— Хорошо, — сказал я, — оставим это. Может быть, за ленчем вы увидели привидение. Может быть, ваша подруга сказала такое, что напомнило вам что-то еще. Черт возьми, все мы иногда проявляем характер.
Она соскользнула с кушетки и с протянутыми руками побежала ко мне:
— Вы в самом деле душка. Еще вчера вечером я поняла, что мне никогда не нужно бояться вас.
Я взял ее руки в свои. Они были мягкими, но твердыми. Простачок, сказал я себе, и решил тотчас же что-нибудь сделать. От этого зависело, смогу ли я уважать сам себя. Я был полицейским, слугой народа, представителем закона и порядка.
Я подошел к шкафу с напитками:
— Вы когда-нибудь видели это?
Это была бутылка с этикеткой «Три Хорсис».
Она ответила без малейшего промедления:
— Конечно, она в доме уже несколько недель.