Ей хотелось принять ванну. Хотелось взять мочалку, большущий кусок мыла и стереть с себя все воспоминания о нем. Даже сейчас на правой груди, там, где он схватил ее, присутствовало некое странное ощущение. Не боль, нет. Просто что-то было не так. И во всем теле тоже. Ничего не болело. Однако… присутствовало какое-то необъяснимое чувство… неправильности.
Вдалеке, в саду, позади дома горели факелы, а здесь было почти темно. Эта часть сада явно не предназначалась для посетителей. Совершенно очевидно, она не должна здесь находиться. Но Аннабель просто не могла заставить себя вернуться в бальный зал. Не сейчас.
Посреди лужайки виднелась каменная скамья, Аннабель сделала несколько шагов и плюхнулась на нее, разрешив себе при приземлении издать громкое «Ууууф!». Совершенно неженственный звук и совершенно неизящное движение. В Лондоне она не могла себе их позволить.
А в Глостершире, играя с братьями и сестрами, она проделывала нечто подобное постоянно.
Она скучала по дому. Скучала по собственной кровати, по своей собаке и по кухаркиным сливовым пирогам.
Она скучала по маме, безумно скучала по отцу, а больше всего скучала по твердой почве под ногами. В Глостершире она точно знала, кто она такая. И знала, чего от нее ждут. И чего ждать от окружающих.
Неужели, желая понимать, что же она делает, она просит слишком многого? Разве это такое уж безумное требование?
Она взглянула вверх, стараясь найти знакомые созвездия. Но из окон лился слишком яркий свет, и он мешал разглядеть ночное небо, однако отдельные звездочки все же мигали то там, то сям.
«Чтобы сиять, им приходится продираться сквозь грязный воздух, — подумала Аннабель. — Свет и блеск — вот что его загрязняет».
Почему-то это тоже показалось ей ужасно неправильным.
— Пять минут, — громко произнесла она. Через пять минут она вернется в бальный зал. Через пять минут она вернет себе душевное равновесие. Через пять минут она снова сможет прилепить на лицо улыбку и приседать в реверансе перед человеком, который только что фактически напал на нее.
Через пять минут она снова скажет себе, что может выйти за него замуж.
А если повезет, то через десять минут ей даже удастся в это поверить.
Но сейчас она еще целых четыре минуты будет сама собой.
У нее имеется целых четыре минуты.
…А может быть, и нет.
Слуха Аннабель коснулся тихий шепот, она нахмурилась, обернулась и посмотрела в направлении дома. И увидела, как из французских дверей торопливо вышли двое, мужчина и женщина, судя по силуэтам. Она мысленно застонала. Они наверняка выскользнули из дома для тайного свидания. Другого объяснения просто и быть не может. Раз они стремятся в эту часть сада и выбрали эту дверь, значит, они пытаются избежать посторонних взглядов.