— А я вот рада, что у вас есть совесть, — прошептала она.
В обращенных на нее глазах зажглось веселое изумление. Он даже слегка наклонился вперед.
— Что вы сказали?
Она покраснела и на этот раз была абсолютно уверена, что он это заметил. Ну и что ей теперь отвечать? «Я ужасно рада, что у вас есть совесть, потому что если бы вы сейчас решили меня поцеловать, я бы не стала возражать?»
Он был полной противоположностью лорда Ньюбури. Молодой, красивый, остроумный. Слегка экстравагантен и весьма опасен. Как раз тот тип мужчины, о котором втайне мечтают девушки, при этом клянясь избегать их, как чумы. И еще некоторое время он полностью в ее распоряжении.
Всего несколько минут. Она позволит себе лишь несколько коротеньких минуточек. И все.
Он, видимо, понял, что она не собирается повторять ему то, что сказала, поэтому спросил (снова таким тоном, будто в их беседе не было ничего необычного):
— Это ваш первый сезон?
— Да.
— Вам нравится?
— Ответ зависит от того, когда вы зададите мне этот вопрос.
Он ухмыльнулся.
— Не сомневаюсь. Прямо сейчас вам нравится?
Сердце Аннабель совершило странный кульбит.
— Необычайно, — ответила она, удивляясь, как ровно звучит ее собственный голос. Видимо, ей стала гораздо лучше удаваться та актерская игра, которая в городе почему-то считается беседой.
— Я неимоверно польщен. — Он еще немного подался к ней и наклонил голову в сторону жестом, почти противоречащим его собственным словам. — Умение быть радушным хозяином — предмет моей гордости.
Аннабель взглянула на одеяло, а потом с сомнением подняла глаза на незнакомца.
Он окинул ее теплым взглядом.
— Радушие хозяина не должно зависеть от скромности жилища.
— Вы ведь не хотите сказать, что живете на хемпстедских вересковых пустошах?
— Ну уж нет! Для этого я слишком дорожу комфортом. Но на денек-другой поселиться здесь было бы даже забавно, вы не находите?
— Мне почему-то кажется, что новизна растаяла бы при свете зари.
— Нет, — ответил он. Глаза его приобрели отсутствующее выражение, и он произнес: — Возможно, чуть позже, но только не при свете зари.
Она хотела спросить, что он имеет в виду, но не знала, как. Он настолько погрузился в собственные мысли, что прерывать его было бы почти грубостью. И Аннабель терпеливо ждала, с любопытством наблюдая за ним и зная, что если он на нее посмотрит, то сразу увидит в ее глазах вопрос.
Он так и не обернулся, но где-то через минуту произнес:
— На заре все выглядит иначе. Свет более тусклый. Красноватый. Он накапливается в утреннем тумане и словно поднимается откуда-то снизу. Все выглядит иначе, — тихо повторил он. — Абсолютно все.