— Я имел в виду, — начал он, едва сдерживая стон, — что когда я… Нет… Когда вы…
Она стояла и выжидательно смотрела. А он совершенно не знал, что сказать. И вдруг понял, что торчит здесь, как полный идиот, прекрасно понимая, что существует как минимум десяток причин, по которым такое положение вещей совершенно неприемлемо.
Он совершенно не знает, что сказать — раз. Он, конечно, повторяется, но ведь обычно он всегда знает, что сказать — два. Особенно женщине — три.
Он, как правило, необычайно говорлив — четыре. Благодаря этому качеству он ни разу за всю свою жизнь не оскорбил ни одной женщины, разве что она на самом деле этого заслуживала — пять. А эта женщина не заслуживала ничего подобного — шесть. А это значило (семь), что ему необходимо извиниться, а он (восемь) совершенно не знает, как это сделать.
Потому что способность легко и непринужденно извиняться напрямую зависит от склонности вести себя так, чтобы пришлось просить прощения. А он ею вовсе не обладает. И всю свою жизнь несказанно этим гордился.
Но именно поэтому он теперь совершенно не знает, что сказать — девять. И, наконец, десять: есть в этой девушке нечто, превращающее его в полного болвана.
В бол-ва-на.
Интересно, как остальное человечество выносит это неловкое молчание перед женщиной? Себастьяну оно показалось совершенно ужасным.
— Вы попросили вас поцеловать, — сказал он. Не подумайте плохого, он озвучил отнюдь не первую мысль, что пришла ему в голову, вовсе нет! Он дождался второй.
Она так втянула в себя воздух («Стояли бы ближе к морю, прилив начался бы раньше», — подумалось ему), что он почувствовал: следовало подождать как минимум седьмой мысли.
— Вы обвиняете меня в… — Она замолчала на полуслове и сердито поджала губы. — В общем, в том… в чем вы… меня… — И наконец, когда он уже было решил, что она сдалась и ничего больше не скажет, она закончила: — обвиняете.
— Я ни в чем вас не обвиняю, — возразил он. — Я просто указываю на тот факт, что вы хотели получить поцелуй, а я выполнил ваше желание и…
И что? На что именно он там указывает? И куда испарились его мозги? Он не может додумать до конца простенькое предложение, не то, что высказать его вслух!
— Я мог воспользоваться вашей невинностью, — наконец выдал он. Господи, да он говорит, как полный олух!
— Вы хотите сказать, что не сделали этого?
Она что, действительно, настолько наивна? Он наклонился и пристально посмотрел ей в глаза.
— Вы и представить себе не можете, сколькими именно способами я не воспользовался вашей невинностью, — сказал он. — Сколькими путями я мог бы это сделать. Сколько…