— Это неважно, — откликнулся он. — Такая малость лишь отчасти позволит мне расплатиться за столь дивное место в Опере. — Он решил воспользоваться случаем и вовлечь в разговор мисс Уинслоу: — Вам необыкновенно повезло, что при первом же посещении оперы вы сидите именно здесь.
— Я с нетерпением жду начала, — ответила она.
— И ради этого даже готовы мириться с таким соседом, как я? — спросил он, понизив голос.
Он увидел, что она изо всех сил старается не улыбнуться.
— Вот именно.
— А мне-то постоянно твердят, какой я обаятельный! — посетовал он.
— Правда?
— Что я обаятельный?
— Нет. — Она снова боролась с улыбкой. — Вы правда часто об этом слышали?
— А, это! Да, случалось. Не от родственников, конечно.
На сей раз она улыбнулась. Себастьян почувствовал необъяснимое удовольствие.
— Ну да, я живу единственно для того, чтобы их раздражать, — добавил он.
Она рассмеялась.
— Вы явно не старший ребенок в семье.
— Почему вы так решили?
— Потому что мы ненавидим раздражать кого бы то ни было.
— Мы и, правда, это ненавидим?
— Ох, так значит, вы все-таки старший? — она взмахнула ресницами от удивления.
— Боюсь, я — единственный. Такое разочарование для родителей.
— А, тогда все ясно!
Этот выпад просто не мог остаться без ответа.
— Объяснитесь.
Она живо обернулась. Со слегка надменным выражением лица, но зато и с очаровательной хитринкой в глубине глаз.
— Ну что же, — произнесла она так чопорно, что не знай он, что она старшая в семье, то понял бы это сейчас. — Как единственный ребенок, вы были лишены детского общества, и таким образом, не смогли научиться общаться со сверстниками.
— А школа? — вяло попробовал защититься он.
Она лишь отмахнулась:
— Не имеет значения.
Он секунду помедлил, а потом повторил:
— Не имеет значения?
Она моргнула.
— У вас, безусловно, есть более весомые аргументы.
Она на секунду задумалась.
— Нет.
Он снова некоторое время подождал, и тут она добавила:
— А разве они нужны?
— Видимо, нет, если вы — старший ребенок и достаточно сильны, чтобы размазать остальных об стенку.
Сперва у нее округлились глаза, а потом она расхохоталась. Восхитительным, низким, абсолютно немузыкальным смехом. Мисс Уинслоу смеялась отнюдь не деликатно.
Ему неимоверно понравилось.
— Я била только тех, кто этого заслуживал, — заявила она, отсмеявшись.
Он почувствовал, что сам вот-вот расхохочется.
— Но мисс Уинслоу, — сказал он с напускной серьезностью, — мы же с вами только что познакомились! Как я могу доверять вашим суждениям по данному вопросу?
Она хитро улыбнулась:
— А вы и не можете.
Сердце Себастьяна опасно подскочило в груди. Он не мог оторвать глаз от уголка ее губ, от той точки, где они изгибались и ползли вверх. Какие у нее восхитительные губы, полные, розовые… Ему вдруг подумалось, что хорошо бы поцеловать ее снова, сейчас, после того, как он смог разглядеть ее при свете дня. Наверное, поцелуй будет совсем иным, теперь, когда ее лицо будет стоять у него перед глазами.