Я с досадой пробормотала:
— Выходит, как ни крути, все плохо.
— Может, тебе просто на него плюнуть и забыть, — вдруг сказала Мила. — Переведи свою энергию из разрушительного русла в созидательное. Найди кого-нибудь другого.
— Я тебя не узнаю. — Ее слова и впрямь ошеломили меня. — И это говоришь ты, которая всегда выступала за постоянство в отношениях, а меня упрекала за ветреность.
— Разбитую чашку не склеишь, — ничуть не смутилась она. — А она у вас разбилась. И в тебе сейчас говорит не любовь, а уязвленное самолюбие. Если бы ты Романа хотела вернуть. Но ведь нет. Ты хочешь вернуть свой «статус».
Милка, моя тихая, деликатная домашняя подруга бросила мне правду-матку в лицо. Но я стерпела: как ни горько это признать, она была права. Меня ведь и вправду подкосил не сам уход Романа, а то, что теперь придется заново выстраивать свою жизнь.
В прихожей хлопнула дверь. Послышались возбужденные детские голоса и отчаянный возглас бабушки:
— Осторожно! С ног меня собьете!
Милино лицо просветлело:
— Ребята из школы пришли. Сейчас их кормить буду.
Намек поняла: мое время кончилось. Больше нам сегодня по душам не поговорить. Не успела я об этом подумать, десятилетняя Даша и двенадцатилетний Дима влетели в кухню.
— Ура! У нас тетя Юля! — проорал Дима, скидывая на пол мокрый ранец.
— А мы под дождь попали! — радостно подхватила Даша.
— Бабушка второй зонтик забыла, и теперь у меня голова вся мокрая, — наябедничал Дима.
Насчет головы он сильно поскромничал. Дима был мокрым с головы до ног, и с него капало на пол. Даша, наоборот, каким-то чудом умудрилась остаться совершенно сухой.
Мила охнула и тут же отправила сына в ванную принимать теплый душ. У меня защемило сердце. Может, я действительно дура? Поехала бы с Романом в Краснодар, засела бы там дома, научилась бы у Милы варить вкусные борщи и печь пироги. Нарожала бы таких же замечательных детей и была бы счастлива. Вон как Милка вся светится…
А вдруг не была бы? Все-таки я не Милка. Озверела бы от постоянного сидения дома, детей, хозяйства, устраивала бы для разминки по вечерам истерики Роману. А кому еще? С кем мне там, кроме него, общаться? Никого ведь не знаю. Местное дамское общество меня наверняка бы не приняло: во-первых, чужая, а во-вторых, москвичка. А Милка осталась бы далеко. Нет, правильно, что не поехала. Хотя, конечно, ужасно хочется и дом свой иметь, и деток. Я вдруг словно наяву почувствовала на руках тяжесть пухлого розового младенца! Дима и Даша такими были. Особой пухлостью отличалась Даша, щеки из-за спины виднелись. И куда все подевалось? Теперь она типичный цыпленок-подросток. Одни худые длинные ноги. Хотя для девочки это хорошо. Ох, ну почему же у меня ничего не складывается?