Дымит труба завода, чернея над Донцом, —
в его зеленых водах плескался я мальцом.
Где дым плывет над чащей, я, полон юных дум,
любил осин дрожащих зеленый слушать шум.
Прошли года, и снова волнует грудь мою
знакомой рощи гомон в родном моем краю:
вон там, где стебли маков сплелись в вечерний час,
проклятых гайдамаков рубили мы не раз.
В боях гудели степи в дни Красной той зимы.
Врагов из Боровского мы гнали в бездну тьмы.
Над Белою рекою мы ставили их в ряд —
И с гневной пулей в сердце за катом падал кат.
Прошли года… Зеленый шумит, как прежде, лес…
Цветы степные… клены… вишневый край небес…
Колышутся осины, и так же у реки
встают под небо трубы, мерцают огоньки.
Иду — и сквозь ресницы я вижу на заре:
коттеджами гордится поселок на горе.
Опять иду с друзьями… душа полна весной…
а дым плывет над самой конторкой проходной…
О, молодость! Опять я в кругу родной семьи…
О, в синих блузах братья, товарищи мои!
Идем семьей одною! Огнем горит лицо…
За трубами — родное Лисичье над Донцом.
Лисичье!.. Вновь предстали и юность и любовь…
О, пурпурные дали, о, вечный шум дубров!
И птицы над копрами, и рельсов звон стальной…
Опять иду с друзьями… душа полна весной…
И сердце ввысь стремится, и смех наш не затих,
ясны глаза и лица товарищей моих!
Врата зари весенней в лучах открылись мне.
О, радость возвращенья к родимой стороне!
1952