Да и соседи поведали немало интересного о странных московских забавах. Русские добрались до садовых тачек и тележек и с хохотом на них катались, причем, к великому удивлению добропорядочных джентльменов, в качестве ямщика в этих диковатых упряжках выступал лично московский царь, подбадривающий своих подданных кнутом.
Взбешенный адмирал со всех ног кинулся в правительство, требуя наказать виновных самым строгим образом. Лишь после долгих уговоров, с выплатой немалого вознаграждения на покрытие убытков, дипломатический конфликт удалось замять…
— Да, Алексашка, хорошо погуляли! — Петр Алексеевич весело хмыкнул: — И даже ничего не украли!
— Так ты сам, мин херц, приказал на воротах любого, кто покусится на имущество, немедля повесить. — Алексашка закрутил головой, видно, терзала его какая-то потаенная мысль. — А там труба зрительная была, зело удивительная! Уж я к ней и так и этак, но нельзя… А потому приказал всем зашить карманы, дабы с пьяных глаз от греха уберечь!
Первый российский император и его вернейший сподвижник переглянулись, и смех грянул с новой силой…
Портсмут
— Ваш кофе, сэр!
Вестовой внес поднос с дымящимся кофейником, и запах свежих обжаренных зерен окутал адмиральский салон. Вообще-то сэр Джон Джервис любил встречать утро чашкой доброго чая с ромом, но в последнее время предпочитал именно кофе: этот напиток очень бодрил престарелого адмирала, и от него кровь быстрее лилась в жилах, будто вернулась давно забытая молодость.
Лорд сморщил нос, потянув приятный запах, и остался доволен — повар постарался как надо.
Побудку на кораблях еще не объявляли, хотя утро уже начало вступать в свои права, и даже извечный спутник — туман — уже отошел от берегов, рассеявшись серой пеленой по каналу.
Адмирал прикоснулся губами к чашке, вдыхая ноздрями ароматный запах, но мысли старого моряка давно занимали лишь дела, не оставляя места наслаждению. Он посмотрел в раскрытое окно, вдыхая уже не аромат кофе, а соленую свежесть моря, и с гордостью взглянул на лес мачт, вырастающий прямо из синей глади.
Эскадра пролива была полностью готова к бою, и достаточно было его приказа, как две дюжины мощных линкоров через какой-то час могли выйти в Ла-Манш и всей мощью орудийных бортов смести любого наглеца, осмелившегося поставить свой сапог на английскую землю. А те почти две тысячи пушек, что находились на палубах его мощных кораблей, могли стать весомым доводом в поддержку любых притязаний Британской короны.
Джон Джервис, граф Сент-Вицент, прибыл на свой флагманский «Орион» поздним вечером, даже ночью, и только сейчас собрался отдохнуть. Адмиралу сон положен в любое время, и старик собирался часок подремать в кресле на морской прохладе.