— Я никогда не уклонялся от боя.
— Так ли? — Ироническое хмыканье из-под серого капюшона, собеседник Ладара уже успокоился — или вновь стал равнодушен? — Впрочем, важно не это. Я верну Илис в проявленные миры… к тебе, на срок, пока действует твой подарок. Взамен ты кое-что для меня сделаешь. Из разряда того, что считается невозможным.
— Насколько я понял, вернуть Илис ты вынужден. Не знаю, в чем суть равновесия, но ты явно его нарушил.
— Подарок, основанный на смерти, крови и тени. Он теряет свои силы. Наверняка ты захочешь большего. И получишь то, что заслужил. Поединок. Со мной. Но сначала спаси свой мир.
— С каких пор смерть просит о жизни? — Ладар презрительно ухмыльнулся. В этот миг даже раскаленные иглы в руках показались терпимыми.
— Смотри: миры мелькали, приближаясь и отдаляясь, стремясь к спирали небытия… бедные и богатые, полные жизни и едва начавшие ее… И — Сети! Серая фигурка посреди праха умершего мира.
— Илис! — Два вспыхнувших глаза, два загоревшихся солнца. И стремительно разбегающаяся бездна миров.
— Ты видел мертвый мир? Таких довольно много, примерно каждый десятый. И у твоего мира такая судьба. Когда-то ты говорил о гигантском метателе, способном уничтожить все живое. Нет! Сейчас для вашего мира опасны кристаллы маны, которые столь старательно копят ваши враги. Высвободи они спрятанную в них силу — и мировые весы покачнутся еще больше, а этот мир покроется прахом. Найди способ остановить это — и станешь достоин поединка. И Сети. Если победишь. А пока… — Пепел вылетел из-под капюшона, окутал фигуру сипала, взвился, создавая, меняя, переделывая…
— Ладар? Ты как? — Терпкое питье на губах. Анокри, уже не в первый раз забирающийся в собственную грязь — весь перемазавшийся, с испачканным глиной ухом, но полный решимости бороться.
— Мастер… По-моему — совсем неплохо. — Ладар с трудом перевернулся на бок. Рука привычно оперлась о землю. Чавкнула липкая грязь. Рука? — Кажется, мне срочно нужно помыться.
— Ниже по течению пруд. Его состав идеально подходит, чтобы очищаться от моих зелий. — Анокри задумчиво разглядывал торопливо ковыляющую фигуру.
Прыжок! Еще глубже, на самую глубину, чувствуя, как пальцы касаются дна — и скользить, скользить над дном, чуть поводя разводами перепонок, набирая все большую скорость, чтобы, резко извернувшись, взлететь в небо, застыть, раскинув крылья, и несколько секунд парить, пока вода вновь не окажется совсем рядом.
— Хорошо! Довольно! Ты чист! А теперь встань, будь добр, на этот камень, и давай посмотрим на то, что же у нас с тобой получилось.