Большой ныряльщик, который фотографировал атаку Гранта, сделал еще один снимок того, как Грант держит дико бьющегося ската, потом подплыл и спокойно подтолкнул его к вершине рифа. Грант сумел увидеть сквозь его маску, что тот смеется.
Риф был в сотне ярдов от них, и к тому времени, когда Грант доплыл до него, волоча за собой подводного бумажного змея, скат очень устал. Удары хвоста стали редкими и слабыми. На самой вершине рифа в десяти футах от поверхности Бонхэм показал, что надо делать. Следуя молчаливым указаниям, Грант с силой воткнул стрелу в кораллы и поддерживая натяжение на конце стрелы, стал отплывать назад. Он плыл под углом, головой вниз на достаточном расстоянии от бьющегося ядовитого хвоста. Подплыв к голове ската, Бонхэм осторожно взялся левой рукой за крыло около головы ската. Рука как прилипла, как только он коснулся крыла. Потом, держа нож точно так же, как и в первый раз, он ударил в точку в двух-двух с половиной дюймах позади глаз. В первый раз он промахнулся и попал в глаз еще живой рыбы. Второй удар был точен. Скат содрогнулся. Взявшись за стрелу, Бонхэм забросил ската на лодку, держа его на вытянутой руке и стреле, как фермер, грузящий сего в вагон. Это требовало значительной силы, и лодка заметно осела под грузом. Грант почувствовал еще большее восхищение.
Но дальнейший ход событий удивил его. Бонхэм спокойно начал учить его, как снять баллоны через голову, не выпуская нагубника изо рта. Акулы не появились, заметил Грант, да Бонхэм, кажется, и не беспокоился из-за них. Когда он снимал баллоны через голову, как учили, то опустился на шесть-восемь футов вглубь, но спокойно дышал через оставшийся во рту нагубник, потом всплыл, взялся за лесенку и передал баллоны Али.
Бонхэм, забравшись на катер, упал на планшир и, достав бутылку джина, взорвался от смеха.
Али помог им забраться на катер и вернулся посмотреть на лодку с добычей.
— Господи! — сказал он. — Вы, ребята, с ума сошли!
— На! — хохоча, сказал Бонхэм и протянул бутылку. — Хлебни! Ты заработал!
— Почему ты смеешься надо мной? — сжав губы, сказал Грант. Он был вне себя. Он не прикоснется к бутылке.
— Я не над тобой, — задыхаясь от хохота, ответил Бонхэм. — Я рад за тебя. Ты в порядке, мальчик! Ты становишься просто силен!
Грант обиделся на «мальчика».
— Ты так думаешь? — тихо спросил он.
— Я знаю! Держу пари! Наличными! — Снова он заревел от смеха. — Ты же был готов идти на него с ножом, если б он напал, а? — Он сунул бутылку, и Грант, поколебавшись, взял ее.
— Я не знал, что еще делать.
— Ты бы мог обрезать линь, — сказал Бонхэм. — Почему же ты его не обрезал?