— Забери стакан с собой, — сказал Олдейн.
Так и сделано. Когда он заполз в постель, она немедленно прильнула к нему, хотя и явно спала, и он увидел, что она спит обнаженной. Он мягко потряс ее за плечо.
— Как ты думаешь, может, я сексуально озабочен? — беспокойно прошептал он.
— Ну, если так, то и я тоже, — сонно пробормотала Лаки, — так что все в порядке.
— Тебя не обеспокоит, если мое имя — Декамерон?
— Мне наплевать, даже если тебя зовут Брандмайором, — пробормотала она.
Грант почувствовал, как поток облегчения обмыл его.
— Как я рад, что пружины не скрипят, — сказал он, нежно переворачивая ее на спину. Но когда он входил в нее, то думал: «Снова Хансель и Гретель».
— Ты слишком много пьешь, — сонно прошептала Лаки и поцеловала его в ухо, когда поднимала ноги и бедра, чтобы принять его. О, этот прекрасный запах лона открывающейся женщины!
Наверное, правда, что он слишком много пьет. Но это, кажется, не задевало его. Пока. Нечего беспокоиться, он любит, и он понимает, что должен что-то предпринять.
Большая часть воскресенья у всех у них ушла на проклятия по поводу субботнего вечера. И все же Фрэнк Олдейн встряхнулся и провел обещанный краткий курс внушения и вел его до обещанного конца, который стал открытием панацеи для Америки в суперорганизованном мире. «Внушение» было, главным образом, связано с молодым юристом, который был вчера у них на приеме.
— Ты его видел. Помнишь? Лестер Хортон? У тебя была возможность с ним поговорить?
— Темный и хрупкий? Похож на еврея? Нет, не очень. А что в нем такого?
— Этот молодой человек закончил юридический факультет Гарварда едва ли не самым блестящим выпускником всех лет. Сейчас он живет в Вашингтоне и связан с правительством. Да не просто, он очень близкий друг президента.
— Ну и?
Мгновенная пауза у Фрэнка была очень значительной.
— Как бы тебе понравилось, если б тебя как-нибудь пригласили провести годик в Рио в качестве Художника Соединенных Штатов в Бразилии? — лицо его триумфально сверкало.
— Ну, я не знаю, — осторожно сказал Грант. — Я никогда об этом не думал. Ты считаешь, такое может случиться?
Фрэнк энергично кивнул.
— Может. Это же проект Лестера, один из тех, что он выдает президенту.
— Ну, полагаю, неплохо бы, — все еще осторожно сказал Грант. — Но я не уверен, что для меня это было бы хорошо. Для моей работы. — Он глянул на Лаки.
— Я люблю Рио, — улыбнулась она.
— Ты и там была? — кисло сказал Грант. Она, счастливо улыбаясь, кивнула.
— При этой администрации, — поучающе сказал Фрэнк, — впервые в американской истории случилось так, что художник и интеллектуал может быть активным в правительстве.