С огромным облегчением он зашагал по тихому городку прямо к конюшне. В помещении пахло сеном и лошадями. Эс-Ти прислушался, не раздастся ли приветливое тихое ржание Сирокко. Стояла глухая тишина.
Впервые Эс-Ти ощутил легкий укол тревоги.
Он прикоснулся к шпаге, висящей вдоль его левой ноги, к вещи простой и недвусмысленной. Ему надо получить обратно лошадь — даже если для этого придется заставить самого Чилтона встать на колени.
Ритуал «разделения» продолжался, когда Эс-Ти широко распахнул дверь и шагнул в помещение. Чилтон горячо говорил что-то Голубке, которая стояла, опустив голову, кивая и плача. Она единственная подняла взгляд, когда Эс-Ти появился в дверях.
На лице ее появилась искренняя улыбка.
— Вы вернулись!
— Где моя лошадь? — спросил он у Чилтона.
Голубка пробежала полкомнаты, схватила Эс-Ти за руки и упала перед ним на колени:
— Простите меня! Я так счастлива! Пожалуйста, скажите мне, что я прощена, милорд!
— Моя лошадь! — повторил он хмуро, пытаясь высвободиться.
Чилтон улыбнулся.
— По-моему, вам надо заняться чем-то более важным, прежде чем мы найдем вашу лошадь, мистер Бартлетт. Вы глубоко ранили Голубку. Прошу вас извиниться перед ней и перед нами.
— Извиниться за что? За то, что я не стал обращаться с ней как с безмозглым младенцем? Откуда вы взяли эту чушь, Чилтон?
Чилтон смотрел на него спокойно.
— Мое слово — это Божье слово.
— Как удобно! — презрительно сказал Эс-Ти.
— Пожалуйста, — быстро проговорила Голубка. — Вы не должны так говорить!
— Ничего. — Он попытался утешить ее, прикасаясь к ее волосам. — Меня не ударит молния, можете мне поверить.
Чилтон хохотнул.
— Конечно, нет. Но вы не извинились. Ваша душа расстроена. Вам будет показан истинный путь.
Несколько мужчин поднялись. Эс-Ти смотрел, как они приближаются к нему. Трудно было сказать, что они собираются делать. Рука его потянулась к шпаге, но объятия Голубки мешали ему.
— Не трогайте меня, — резко сказал он. — Не подходите!
Ближайший к нему человек попытался схватить его за руку, и Эс-Ти вытащил шпагу из ножен. Голубка вскрикнула и поймала клинок голыми руками.
— Не делайте этого! — воскликнула она. — Сначала убейте меня!
Его инстинкт предал его. Пока Эс-Ти медлил, не желая вытаскивать клинок из ее кровоточащих рук, они его схватили. Эс-Ти уронил шпагу и замахнулся кулаком. Он промахнулся, попытался попятиться и потерял равновесие в тесных объятиях Голубки. Эс-Ти упал на спину в дверях.
Эс-Ти не знал, сколько его продержали в темноте. Он сидел на полу в затхлой комнате, с завязанными глазами, связанными руками и ногами, бесконечно злясь на себя.