— Лешке знакомый опер позвонил. Мой супруг мрачно шутит. Говорит, интересно — кто следующий?
— А вы так и не поставили бронированную дверь! Все выступала: «Кому мы нужны?!» Может, вы к нам переедете? На время.
— Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
— Оптимистическое утверждение.
— Мы с тобой так и не поговорили с Инной Викторовной…
— Думаешь, это она своего мужа с лестницы столкнула?
— После того как убила любовницу? Не смеши.
— В твоих детективах герой уже все бы раскопал, а мы с тобой поговорили со всеми, а никакого озарения на нас не снизошло и никакого вывода мы не сделали.
— Однако заразительное это занятие, ты не находишь?
— Нахожу… Кстати, Сергей говорит, что догадывается, кто это.
— А ты, конечно, не смогла его как следует допросить.
— Как же, скажет он!
— Минус вам, Лариса Сергеевна, не знаете, как мужа воспитывать. У него не должно быть тайн от жены.
— Ты знаешь, как воспитывать, — фыркнула я, — небось своего муженька ко мне привела, чтобы с моей помощью расколоть. Со стороны виднее.
— Лешка уже машет, чтобы я закруглялась. Позвони мне с утра, ладно? Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
— Ну до чего шустрая у меня жена! — сказал мне в самое ухо Сергей, а я от неожиданности подскочила на месте. — Буквально нельзя глаз сомкнуть…
— И захрапеть, — добавила я с досадой: интересно, долго он так стоял? И много ли слышал?
— Не спится детворе?
— Ты как на допросе, честное слово! Не спится. Позвонила подруге — ей тоже не спится. Поговорили. Ни о чем. Что еще тебя интересует?
— Ладно, не заводись. Я был не прав. Отлучил тебя от такого интересного дела, как частный сыск, да еще и пытаюсь ограничить поступление информации извне.
— С чего вдруг такое раскаяние?
— Может же во мне иной раз просыпаться совесть.
— Подозрительно мне это… Иными словами, мы с Ольгой можем продолжать беседы с подозреваемыми?
— Даю вам зеленую улицу.
— Спасибо, отец родной! Интересно, что ты потребуешь взамен?
— Любви. Одной только любви! — Он поднял меня на руки. — Лара, мы стали часто раздражаться, и это мне не нравится. Наверное, я слишком долго жил, не включая эмоции, и успел превратиться в бесчувственного чурбана…
— И слишком долго воспринимал женщин как существа второго сорта.
— Нет, нет, — запротестовал он, дыша мне в ухо, — к моей жене вообще неприменимо понятие сортности. Она элита российских женщин!
— Не подлизывайся!
— Ты права, подлизываюсь. И кто бы сказал прежде, что я, боевой офицер, стану этим заниматься!
Смеется. Ладно, я не возражаю против такого ухаживания, пусть в шутку. Я могла бы по пальцам перечесть, сколько раз Сергей меня о чем-нибудь просил. Или упрашивал. Он в самом деле скуп на красивые слова и ухаживание.