— В Сочи! — говорил он, блестя глазами. — Давай поедем в Сочи. Я так долго мерз в наших холодных краях, что теперь хочу жить на юге, где много солнца и витаминов.
— А если с твоим проектом ничего не получится? — спрашивала Наташа.
— Все равно поедем! Продадим наши дома, наши дела — ты не возражаешь? — и поселимся у Черного моря.
И, словно подслушав его излияния, дня через три к ней подошла Ирочка Сеначина, которая недавно вышла замуж за дагестанца — тот в Ивлеве владел крытым рынком, — и спросила вроде в шутку:
— Наталья Владимировна, а вы не собираетесь продавать свой садик?
— Не знаю, — растерялась Наташа, — я об этом как-то не думала. А что, уже есть покупатели?
— Илья сказал, — мужа Сеначиной звали Ильяс, — что, если вы надумаете продавать «Вишенку», он мне ее купит.
— Я подумаю, — с улыбкой сказала Наташа.
На самом деле она считала, что все эти разговоры, как и планы Марата, для нее несвоевременны. Пока она не решит вопрос с усыновлением Романа, никуда отсюда не тронется.
Марат был с ней согласен.
— Вряд ли с моим делом все быстро устаканится. Может, как раз полгода и пройдет.
А еще три недели назад она все-таки зашла в один из магазинов, которые до сих пор принадлежали ее бывшему мужу, и попросила передать, чтобы тот, когда в очередной раз появится в Ивлеве, непременно позвонил ей на работу или домой.
Сергей откликнулся буквально на другой день.
— Наташа, ты хотела меня видеть?
— Хотела, — ответила она, удивляясь, что голос бывшего мужа звучит для нее всего лишь как голос старого знакомого. Вернее, человека, с которым она прежде была дружна. Когда-то Наташа представляла себе, что однажды он ей позвонит и она замрет у телефона, не в силах от волнения и рта раскрыть. И вот с ним спокойно разговаривает, и ничего внутри ее не дрожит.
Вот как подействовали на нее отношения с Маратом.
Между прочим, весь город об их романе сразу узнал, и Наташе стали об этом говорить все, кому не лень, высказывать свое мнение.
— Ну, Шестериков шустрый! — нарочито принялся сокрушаться Федор Михайловский. — Пока я в твою сторону поглядывал, он просто взял и увел тебя. И вот так всю жизнь: кому все, а кому ничего!
— Что ты придумываешь! — рассмеялась Наташа. — Чего же это ему «все»? Разведенная женщина не первой молодости.
— Вторая молодость у тебя куда лучше первой, — заключил он.
— Ты-то откуда знаешь? — удивилась Наташа. — Мы же с тобой знакомы всего ничего.
— Зато я еще застал вместо яркой, жизнерадостной личности какую-то невзрачную женщину, которая сидела в своем углу не высовываясь и приходила только на зов хозяина.