— Спасибо тебе, дорогая псина, — растроганно сказала Наташа. — Ты спас меня от унижения!
Она полезла в холодильник.
— У меня есть прекрасная отбивная, на косточке. Отбивная оставалась у нее на ужин. И в первый момент она подумала, что отдаст ее Димке…
— Ты как, не откажешься от натурального мяса?
Кинг не отказался. Обычно его кормили сухим кормом, но если бы его спросить, что лучше, пес, конечно же, выбрал бы отбивную.
А потом они пошли, как обычно, смотреть телевизор: Наташа в кресле, и пес у ее ног.
Она смотрела на экран, а перед глазами у нее вновь вставала только что пережитая сцена.
Мог бы Димка так же нагло прийти к другой женщине? Наверное, далеко не всякая приняла бы у себя, по сути, постороннего мужчину, да еще явно криминальных устремлений. Помнится, муж высказался о нем довольно грубо, чего себе обычно в присутствии Наташи не позволял. Обозвал предателем и трусом и сказал, что, судя по настроению ребят, недолго ему от них скрываться.
Если разобраться, все дело в ней, в Наташе. Толстовщина, да и только: непротивление злу насилием. «Пора бы и повзрослеть, Наталья Владимировна. И пересмотреть свой взгляд на мир. Отбросить дурацкие комплексы. Прав в этом Димка».
Сначала ее надолго ошеломил будущий муж, явившись к ней с предложением в парадном офицерском кителе. Как завидовали ей приятельницы, шептавшиеся по углам в недоумении: что он в ней нашел?
Скажи человеку несколько раз «свинья», он и хрюкать начнет. С тем она и прожила восемнадцать лет, ощущая, что недостойна такой жизни и такого блестящего, талантливого мужа.
Она жила как у Христа за пазухой! Так по крайней мере сказала ее подруга детства, однажды побывав в военном городке, в квартире Наташи и ее мужа. И в глазах подруги она читала то же недоумение: «За что все это Наташке? Почему не мне, такой талантливой и красивой?»
Что за это время изменилось? У Наташи появилось свое, любимое дело. И она успешно учится в институте. Меньше чем через три года у нее будет диплом о высшем образовании.
Чего нельзя изменить? Ее бесплодие. Но может быть, все же ей встретится человек, который на это не посмотрит? Как было бы здорово, если бы у него уже был ребенок и она бы стала воспитывать его как своего.
А не встретится, что ж… Живет она третий год одна, может, еще двадцать лет проживет. У нее к тому времени появятся сотни воспитанников. Они будут помнить о Наташе, как не каждый ребенок помнит о родной матери…
Ей стало так жалко себя, что она заплакала.
Сквозь плач и мысленные стенания о загубленной жизни Наташе показалось, что на улице слышны звуки милицейской сирены, но потом она решила, что это ей всего лишь почудилось.