Чудеса специальным рейсом (Гончарова) - страница 19

На первую страницу

Тут уже слух пошел – и дошел до киевского начальства. И пришел приказ немедленно навести порядок и гнать корейцев, хоть и дружественных, но без документов, из нашей страны в три шеи.

Легко сказать – гнать. А куда?..

Стали думать, куда их девать без документов. Уголовный розыск не берет. Таможня назад не принимает. Посольство Северной Кореи молчит. Ну куда их?!

А начальство кричит каждый день по телефону, угрожает. Тут не то что повышение – как бы с работы не сняли! Испугался Штайн.

Словом, вывезли их, бедных, на другую таможню, на границе с Молдавией. Тихонько ночью выпихнули на нейтральную полосу, они еще сопротивлялись, идти не хотели, прощальные лозунги кричали хором во славу горячо любимого многоуважаемого корейского вождя прапорщика Козубчика.

Но потом пошли гурьбой в своих куртках вневедомственной охраны куда глаза глядят, размахивая торбами с сухим пайком, на дорожку Козубчиком приготовленным.

Недавно знакомые музыканты звонили нам из Молдавии. Говорят, что там у них наконец жизнь налаживается, такое бурное строительство началось, чистота на улицах, порядок, деревья сажают. Красота.

Не обошлось тут, думаю я, без знакомых корейских шпионов, это точно они. Они трудяги хоть куда. Трудятся, заметьте, не ради славы. А просто ради жизни.

Да. Не понять нам корейцев. Не понять.

Вообще, говорят же, Восток – дело тонкое…

Утренняя прогулка

Хорошие стихи пишутся утром. А как писать утром, когда Дину – покормить и в школу, а Генку не кормить, хитростью дотащить до садика, отцепить от себя, зацепить за воспитательницу и удрать под оглушительный Генкин ор. После таких испытаний любой гений надевает драную шаль, стоптанные шлепанцы, сворачивается калачиком где-то в пятках и помирает. До следующего утра.

Если б не Генка, стихи можно писать везде: в очереди, в автобусе, да где придется. И когда у Генки новая игрушка или просто хорошее настроение, тогда рождается… Вот сегодня, например: и погода, и Генка – ангел, тьфу-тьфу-тьфу! Внутри закипело, стукнуло мягко в затылок… «Ограды твои в мое сердце впились…»

Так и брел Зигмунд, большой человек с доверчивым лицом. Такие лица раздражают обычно продавцов, номенклатуру и жен. И наоборот, нравятся всем другим людям по эту сторону. Таких, как Зигмунд, часто просят помочь, подержать, поднести. Вот и сейчас кто-то потрогал его за рукав:

– Молодой человек, переведите меня через улицу, я плохо вижу.

Зигмунд, одержимый оградами, даже не посмотрел на Маленькую Старую Даму. Продолжая бормотать, он привычно уместил крохотную сухую ладошку в своей большой уютной лапе и побрел через дорогу, не видя красного света, не слыша визга тормозов и не чувствуя, что Маленькая Старая Дама бьется в его руке, как увядший букет, и попискивает от страха.

Следующая страница