Джохорский флот патрулировал в Малаккском проливе, пресекая случаи пиратства, а голландская Компания, также заинтересованная в том, чтобы местных купцов не мог грабить никто, кроме нее, предоставляла за это Джохору право беспошлинной торговли на Малаккском рынке.
Голландцы, впрочем, пристально следили, чтобы джохорская торговля не приносила ни малейшего ущерба торговым монополиям Компании. Когда в 1643 г. Абдул Джалил установил связь с султаном Макасара Ала-уд-дином (через джохорцев, бежавших в Макасар после погрома 1615 г.) и принял на паях с ним участие в «контрабандной» торговле с островами Пряностей, голландцы без разговоров захватили джохорскую джонку, встретившуюся им близ островов Банда, и послали джохорскому султану грозную ноту протеста. Когда в 1647 г. в Джохор прибыл английский представитель Филипп Уайлд с просьбой разрешить английской Компании открыть здесь факторию, Абдул Джалил сначала дал такое разрешение, но потом, под давлением голландского резидента, аннулировал его [45, с. 69].
3 июля 1647 г. генерал-губернатор и Совет Батавии приняли решение запретить всем индийским купцам плавать в Малайю, Этим они рассчитывали пресечь «контрабандный» (с их точки зрения) вывоз олова в Индиго. Этот акт произвола вызвал возмущение малайцев. Но султан Абдул Джалил и после этого не пошел на разрыв с голландцами. Он по-прежнему посылал свои войска, чтобы подавлять антиголландские движения на полуострове [242, с. 289].
Бирма во второй четверти XVII в
Талун, правивший в 1629–1648 гг., вошел в бирманскую историческую традицию как образцовый монарх. Вскоре после его смерти бирманский придворный летописец записал: «Страна при нем процветала, и он умер, заслужив прозвище Талуна Справедливого» [250, с. 173]. Это убеждение в целом разделяют современные бирманские и западные историки [38, с. 263; 142, с. 193].
Сам Талун начал заботиться о своей посмертной репутации еще в самом начале своего правления. В одном из своих ранних манифестов он заявлял: «Вся страна — мой сад, где я выращиваю молодые растения, подготавливаю хорошие грядки и делаю все возможное, чтобы пересаженные деревца выросли и принесли плоды и чтобы эти плоды были наилучшего качества. Таким же образом религия и народ будут процветать в моей стране. Я сделаю так, чтобы жизнь была легкой. Никто не будет ведать невзгод, проходя путь от детства к зрелости и от зрелости к спокойной старости, и от старости к смерти» [250, с. 180]. У такого образцового короля и все чиновники должны были быть образцовыми «заботниками о народе». В указе, изданном в 1635 г., Талун говорит, снова прибегая к излюбленным в феодальной демагогии метафорам: «Лицо, которому дан в управление город или деревня, должно быть подобно садовнику, который выращивает растение. Он должен оберегать растение, а уж потом лучшие его листья могут быть взяты для продажи. Садовник так зарабатывает себе на жизнь. Подобным же образом и народ следует оберегать от всех притеснений и вымогательств со стороны алчных младших чиновников. Только наиболее добросовестных служащих следует посылать в деревни заботиться о благосостоянии народа. Донесения о народных нуждах следует рассматривать со всей серьезностью и принимать в соответствии с этим все необходимые меры. Всем надо твердо понять, что народ и его начальник в каждой местности взаимозависимы. От своего сотрудничества они имеют взаимные выгоды» [250, с. 177].