Общественное мнение Голландии было потрясено зверской расправой с банданцами. Голландия в это время была самой свободной страной Европы. Здесь находили укрытие преследуемые за свои убеждения, здесь огромными тиражами печатались памфлеты против тирании и насилия феодальных правительств во всех концах света, для голландской прессы практически не существовало понятие «цензура». Недавно закончилась национально-освободительная война, в которой голландский народ страшно пострадал от зверств испанских войск во главе с герцогом Альба. Аналогии с событиями этой войны были слишком очевидны для современников. Вернувшийся в Голландию сослуживец Куна Аэрт Гиселс писал: «Мы должны понять, что банданцы боролись за свободу своей страны точно так же, как мы в течение долгих лет отдавали наши жизни и средства в защиту свободы нашей страны. Им можно было бы оказать больше справедливости. Но этого не было сделано, ибо некоторые люди хотят, чтобы их имена запомнили до конца времен. Потомство, однако, осудит их, как были осуждены испанцы за их жестокость в Вест-Индии… Дела велись таким преступным путем, что кровь несчастного народа вопиет к небесам о возмездии…» [263, с. 141]. Под давлением общественного мнения даже Совет семнадцати вынужден был пожурить Куна и высказать пожелание, чтобы в дальнейшем он проводил свою политику более умеренными средствами [38, с. 211]. События на Банда, однако, стали эталоном поведения не только Голландии, но и других буржуазных государств — Англии, Франции, США — на Востоке. Свободы, завоеванные в метрополии, ни в коей мере не распространялись на колонии. С течением времени к этому привыкли, и дальнейшие «подвиги» колонизаторов уже не вызывали у них на родине такой острой реакции, как трагедия островов Банда.
Покончив с банданцами, Кун приступил к укреплению голландской власти на остальных островах Пряностей. Прибыв на Амбон, он приказал явиться сюда старейшинам всех мест, производящих гвоздику. Старейшины Амбона исполнили это требование, а старейшины Серама, помня о событиях на Банда, решили не искушать судьбу. Кун приказал амбонцам подписать с голландской Компанией новый договор, лишавший их последних остатков независимости, и уехал в Батавию, дав указание губернатору Амбона Герману ван Спеулту применить против «непокорного» Серама (в случае надобности) те же методы, что на островах Банда.
Южный Серам в это время был вассальным владением султана Тернате. От имени тернатского султана власть здесь осуществлял его наместник — Кимелаха Хидаят. Северный Серам занимали независимые общины. Серамцы, так же как и жители Амбона, издавна продавали гвоздику в обмен на продовольствие и ткани. Голландская политика истребления местного мореходства задевала Серам так же, как и остальные острова Пряностей. После прибытия на северо-восточный Серам нескольких сот спасшихся от истребления банданцев антиголландские настроения здесь достигли своего апогея. Население стало вооружаться. Антиголландское движение вскоре охватило и Южный Серам. Хидаят, внешне нейтральный, тайно поддерживал антиголландские акции. Для подавления серамцев ван Спеулт помимо голландских войск воспользовался и индонезийскими наемниками. Его карательную экспедицию на Серам сопровождало 30 местных судов (прау) с солдатами вспомогательного войска из амбонских христиан (впоследствии голландцы не раз использовали религиозную рознь народов Индонезии). Войска ван Спеулта в первую очередь напали на селение Лисалата на северном берегу Серама и полностью уничтожили его. Неподалеку был воздвигнут голландский форт, ставший опорным пунктом дальнейшей агрессии голландской Компании на Сераме. Затем голландский террор обрушился на другие местности Серама и прилегающих островов, жители которых были насильственно переселены на Амбон. Их гвоздичные плантации были разорены [242, с. 155].