Легкими поцелуями одариваю её стройные ноги, живот, смакую твёрдые вершинки сосков. Она приоткрывает глаза, затуманенные первым удовлетворением. Опустошённая, она ещё не готова для новой игры, но я не намерен сдаваться. Я дарю ей поцелуй, щедро делясь её пряным сказочным вкусом, оставшимся у меня на губах, и она с жадностью забирает свою порцию сладкого эликсира. Мои руки гладят её бёдра, распаляя вновь огонь возбуждения. Не могу удержаться чтобы не потрогать её жар и влагу. Круговым движением начинаю одним пальцем массировать горячий вход в её девственное лоно, проталкивая его всё глубже и глубже. Вот оно — доказательство невинности, которое ты преподнесёшь мне в подарок совсем скоро, любимая. Учащённое дыхание и тёплая обильная влага твоего возбуждения, говорят — что ты уже готова принять меня, единственная. И вот я снова между твоих ног, и теперь моя нужда рвётся наружу. Легкими поцелуями покрываю твоё лицо, ловлю сочные припухшие от нескончаемых игр сладкие губки и начинаю пробивать себе путь. Ты такая тесная, что приходится растягивать тебя небольшими толчками. Я даже боюсь взорваться раньше чем доберусь до истока. Бедра так и рвутся сделать только одно размашистое движение и выплеснуться в самой глубине, но старательно сдерживаю себя, отвлекаясь на настойчивую ласку твоих губ и перехват каждого невольного стона. Я достиг преграды, такой ненавистной, поскольку должна причинить тебе боль, и такой желанной, ибо определит тебя моей и только моей.
— Прости! — шепчу я в мягкие губы и одним решительным движением прорываюсь в глубину, вбирая твой болезненный вскрик во внутрь себя. Замираю и даю тебе привыкнуть к распирающей мощи, в то время как губами собираю слезинки, сбежавшие с уголков твоих прекрасных полуприкрытых глаз.
— Прости… — покрываю поцелуями лицо, шелковистую шею.
— Моя… — шепчу в твоё ушко, медленно покидая бархатную глубину.
— Моя… — и врываюсь снова в уже покорённое лоно.
— Моя… — беспрепятственно скольжу и отдаюсь своему дикому желанию насытиться тобой, увеличивая ритм.
— Моя… — твои пальчики острыми ноготками впиваются в кожу моей спины, и блаженные стоны заверяют, что утихающая боль уступает место новому наслаждению. Твоя попка приподнимается, когда стройные ноги обхватывают мои ягодицы, и позволяет проникнуть во влажное податливое и уже женское нутро ещё глубже, достать до самого дна трепещущего лона.
— Моя… Моя… Моя…
Крик полученного наслаждения и ритмичные сокращения нежной женской глубины волнами сотрясают выгибающееся тело, сжимая в тесном туннеле моё перевозбуждённое твёрдое естество, готовое выплеснуться в любую минуту.