Статная рыжеволосая женщина, что привлекла моё внимание ещё утром, сделала кому-то знак и, обратившись ко мне, сказала:
— Отнеси её ко мне в дом. Тебе покажут комнату, где шаманы займутся её лечением.
"Шаманы?! У них даже нет мага?! Это конец!"
Слёзы, не скрывая моей любви, моих чувств и моего безумного горя, молчаливо текут из глаз. Кажется, что сознание больше не желает ничего не слышать не видеть вокруг, погружаясь в мрачный непроходимый туман отчаяния и ожидания горькой разлуки, но всё же, я подчинился приказу рыжеволосой самки и неосознанно поплёлся за полноватой женщиной, указывающей дорогу, крепко прижав к себе холодеющее тело любимой. "Я буду с тобой до последнего вздоха! А потом уйду сам, моя прекрасная Тэль. Я найду способ встретиться с тобой на небесах, любимая."
— Положи свою самку на кровать. Нужно её раздеть.
Я стараюсь осторожно, насколько это возможно с обмякшего тела, снять её одежду. Пальцы так сильно дрожат, что шнуровка корсета не желает поддаваться и освободить стеснённую грудь. Не раздумывая, отращиваю коготь и распарываю неподдающуюся деталь. Тэль, такая бледная, с синевой под глазами, остаётся в коротенькой сорочке и панталончиках. Снова прижимаю её к себе, чтобы хоть немного поделиться своим теплом, и сквозь затуманенный горем разум едва расслышал новую просьбу шамана:
— Положи и приподними её голову. Она должна проглотить весь настой, который я приготовила.
Я выполняю, что от меня просят. С большим трудом удаётся, залить настой в бессознательную девушку. Её паралич не позволяет ей нормально глотать. Но уже через какое-то время, её начинает тошнить со страшной силой, а я надеюсь, что в желудке больше не осталось ни одной опасной ягоды. Ещё одна попытка напоить её, но уже другим отваром была более успешна.
— Теперь остается только ждать. Надеюсь, её организм окажется достаточно сильным, чтобы самому перебороть и избавиться от яда, который уже успел всосаться в кровь. Ближайшие два дня будут самыми тяжёлыми. Переживёт — останется жить.
Я киваю и благодарю местного шамана, а сам в это время не могу отрывать взгляда от Тэль, и как только дверь за женщиной закрывается, тут же возвращаюсь к постели умирающей малышки.
Я ложусь рядом и шепчу ей ласковые слова, согревая своим телом. Иногда слышу, как кто-то заходит в комнату и зовёт меня к столу, но я даже не обращаю внимания. Я так боюсь оставить её одну! Моя Тэль! Моя любимая! Слышу, как дверь закрывается, и меня оставляют в покое с ней наедине. Ночью у неё начался приступ. Её трясло в лихорадке так, что мне пришлось силой удерживать её на кровати, придавливая своим телом. А когда к утру она успокоилась, а горячка спала, я уже решил, что всё позади, что кризис миновал. Однако моя радость была преждевременной. Её дыхание стало прерывистым и неровным, а конечности похолодели так, как если бы она упала в прорубь со льдом. Я растирал её обессиленные руки, ноги, обнажённое тело, и в этот момент не чувствовал ничего, кроме страха, безумного страха за её жизнь. Я согревал бледное лицо, бескровный губы своими поцелуями и тёплым дыханием. И готов был отдать всего себя, без остатка, лишь бы она выжила, лишь бы услышать ещё раз звонкий смех, срывающийся с сочных губ, лишь бы увидеть ещё раз её волшебную улыбку. Только бы она жила!