В больших строгих глазах Вепринцевой появилось недоумение.
— Как выглядел? Обыкновенно… Как всякий шофер, как рабочий человек…
— Нет, я не о том, — остановил ее Котельников. — Какой у него был рост, цвет волос… внешние приметы.
— Ну, как вам сказать… ростом он был, пожалуй, повыше среднего, с лица худощавый, чернявый такой… Усы небольшие, волос не носил, наголо стригся… — Вепринцева вдруг запнулась, крикнула: — Нашелся, да?!
— Нет, — отрицательно покачал головой Котельников и, торопливо доставая из кармана пачку сигарет, мягко добавил: — Этого я не знаю.
— Тогда не понимаю, что такое происходит? — всплеснула руками Вепринцева.
— А что именно?
— С неделю тому назад внучка говорила, что днем заходил незнакомый человек и тоже… спрашивал обо мне, о муже.
Котельников почувствовал, как застучало сердце, он чуть не вскочил с места.
— Может быть, это вы приходили? — спросила женщина.
— А внучка разве не сказала вам, кто приходил?
— Нет, не сказала… Говорит, незнакомый человек, здоровый и очень высокий…
— Вот видите, какие бывают совпадения… — Котельников немного помедлил и спокойно спросил: — И как же все-таки назвал себя этот человек?
— Да не называл никак — фронтовой товарищ и все. Вместе вроде служили, обменялись адресами и вот, дескать, решил повидаться, зашел.
— Фронтовой товарищ… Любопытно, — в раздумье сказал Котельников.
Бросив в пепельницу окурок, он поднялся.
— Вы что, уже уходить собираетесь? — удивилась Вепринцева.
— Извините, Прасковья Михайловна, мне надо идти. Вы, пожалуйста, не ломайте себе голову. Может, и правда какой-нибудь фронтовой приятель приходил.
— Конечно, все может быть, и я так же подумала, — сказала Вепринцева, поднимаясь со стула.
Как ни торопился старший лейтенант, в отделе, кроме дежурного сержанта, он никого не застал. Занятия давно кончились, и сотрудники разошлись. Котельников, хотя и был страшно голоден, но чтобы не забыть всего, что ему довелось видеть и слышать сегодня за день, стал писать рапорт. На это ушло много времени. Все надо было обдумать и подробно записать, не забыть мелочей, деталей — они-то иногда и составляют всю ценность наблюдения. Когда рапорт был закончен, старший лейтенант оторвался от листа бумаги, задумчиво потер ладонью висок и вполголоса перечитал заключительную часть.
«…Итак, подводя черту вышеописанному, я хочу со всей уверенностью подтвердить, что убийца Керженекова действительно тот самый человек, о котором рассказывали пчеловод Тимофей и ребята: высокий, несколько неуклюжий блондин в солдатской гимнастерке, в старой артиллерийской фуражке. Однако этот тип никогда не был Вепринцевым Иваном Петровичем. Он лишь в преступных целях присвоил себе фамилию человека, без вести пропавшего во время войны…»