Путь на Олений ложок (Кислов) - страница 97

— Мы очень спешим, — поторопился ответить Вепринцев, — как бы не опоздать на машину.

— Об этом нечего беспокоиться, машины здесь идут каждые полчаса. Кругом прииски, разработки… — Тагильцев обвел взглядом темные очертания высоких гор, со всех сторон подпиравших маленькую одинокую станцию. — А вам в какую сторону? Дорог здесь много.

— Нам… — замялся было Вепринцев. — Да тут до одного села… Рыбаки называется.

— Рыбаки?.. Так мы будем попутчиками вам до самого места, — радостно ответил Тагильцев, — мы в Рыбаки и едем…

Вновь тревога и подозрение охватили Вепринцева.

Теперь Тагильцеву нетрудно было убедить своих новых друзей, что перед выездом в такой трудный далекий путь нужно не только хорошо отдохнуть, но и добротно закусить.

Вторые сутки Котельников лежал в госпитале. Вторые сутки не выходила из головы печальная история погони за преступниками, и чем глубже он вдумывался в свои действия, тем яснее видел ошибки.

— Ушел, дьявол, ушел, — сдерживая бессильную ярость, шептал Котельников. — Теперь все начинай сначала.

Он повернулся лицом к стене.

— Проглядел, еще как!.. — продолжал Котельников. — Прошляпил — это, пожалуй, самое подходящее, шляя-па! Чепчик старушечий!

Больше всего тяготило его сознание своей беспомощности. Ему, человеку постоянного движения, казалось, что нет ничего на свете более угнетающего, чем лежать без дела день, другой, третий.

«…Вот тебе и мирная профессия. Больше двух лет на фронте пробыл, а в госпитале по-настоящему так и не довелось полежать. А здесь попал, да еще как глупо… Из этого ты, голова садовая, должен сделать правильный вывод: каждая шишка — предметный урок, каждый синяк — памятная заметка.

А голова, кажется, и в самом деле немножко побаливает и кружится, кружится…»

Котельников весь ушел в думы.

Вспомнилось, как поступил он на службу в милицию. Кончилась война. Со всей силой встал перед ним вопрос: за что браться, к чему приложить свои руки, разум? Может быть, вернуться на завод? Даже стыдно было выбирать что-то другое, ведь он вырос на заводе, начал учеником, а на войну ушел хорошим рабочим-кожевником.

Но задолго до демобилизации его неожиданно вызвали в политотдел. Начался обычный разговор: не наскучило ли служить, пишут ли что из дома, — должно быть, не знали, что у него нет никакого дома. А потом вдруг спросили:

— Вот, товарищ гвардии сержант, какое дело… Как вы смотрите на работу в милиции?

Этот вопрос захватил Котельникова врасплох, он даже не понял сначала, о чем идет речь.

— Как смотрю?.. Ну, как полагается на нее смотреть, так и смотрю.