Слава как-то грустно посмотрел на стариковские руки с темными пятнами на сухой коже.
— Не поймешь ты, дед. Вину мне с себя снять нужно. Гнида я последняя. Уже который день места себе не нахожу. — Слава пожал плечами. — Все искупить пытаюсь, и не получается. Помолись за меня, чтобы шанс мне выдался грех тяжкий искупить. Прощай, дед.
Слава пожал старые руки и пошел от него и детей, не оглядываясь.
Старик почувствовал себя неудобно. Не умел он молиться по-настоящему. Старик спешно обулся, чтобы успеть догнать Славу, но спасателя уже и след простыл. В следующий раз он увидел его на выезде из эвакопункта. Крепкий мужчина в красной грязной куртке махал им рукой на прощанье. Старик прижал пальцы к стеклу и перекрестил силуэт мужчины.
За воротами колонна перестроилась. Вперед выехал бронированный автомобиль «тигр» с крупнокалиберным пулеметом и автоматическим гранатометом на крыше. Они ждали, пока дозорный автомобиль уедет вперед метров на сто или сто пятьдесят. Затем тронулся обвешанный бронелистами «Урал» с пулеметами. Следом пошел тентованный КамАЗ, два автобуса и вахтовка на базе дизельного грузовика ГАЗ. Колонну замыкал еще один грузовик ГАЗ «Егерь» с пулеметом в кузове.
Старик с детьми ехал в той самой вахтовке. Мимо окна проносились сцены разрухи и запустения. Разграбленные или вообще сгоревшие магазины и заправки, опустевшие города и поселки, человеческие костяки на обочинах дорог, брошенные и разбитые автомобили. Живые люди и едущие автомобили были редкостью. Но один раз они даже видели небольшой самолет, летящий над дорогой. Смерть прежней цивилизации все еще длилась, затянуто и мучительно.
Врач Илья Александрович погиб через три дня. Безошибочно почувствовав приближение смерти, которой из последних сил пытался сопротивляться вконец загнанный организм, он обвязался взрывчаткой и поехал в то место, которое облюбовал нападающий на колонны морф. Врач отдал свой последний долг человечеству — он взорвал себя вместе с парой омерзительных тварей, польстившихся на одинокую шатающуюся фигуру еще живого человека.
Бочкин вернулся в накопитель рано утром. Как ни убеждали его вояки накопителя в том, что в эвакопункте его не будут нагружать беженцами, все равно там ему всучили аж тридцать пассажиров. Хоть он и объяснял эвакуационщикам, что машина не приспособлена для перевозки людей, что везет он оружие и боеприпасы, что тент КамАЗа продувается насквозь и сидеть в кузове вообще-то не на чем и что лучше везти людей в накопитель на автобусах, — все равно ему погрузили чуть ли не навалом тридцать мужчин, женщин и детей. Беременную он взял с собой в кабину, а сзади в спальнике разместили семерых ребятишек — тех, что поменьше.