— Валя, я всегда считала тебя настоящим мужчиной. Я обязательно постараюсь вам помочь.
Она нежно обняла маленькую пухленькую поэтессу и поцеловала ее прямо в макушку, уткнувшись губами в короткие кудряшки светлых волос. Жанну за плечи обняла вторая женщина. Наверное, это была жена дипломата. Дед почему-то считал, что жены дипломатов — это длинноногие манекенщицы в дорогих деловых костюмах. А сейчас он видел через окно обычную русскую бабу с широким задом и крепкими плечами. Разве что вместо цветастого платка или косынки на голове дипломатши была смешная вязаная шапочка с тесемками, заканчивающимися инфантильными помпончиками.
Жанна отстранилась от них и сказала:
— Я обязательно что-нибудь придумаю.
Она развернулась несколько резче, чем предполагал момент, и первой вышла из вестибюля. Дипломат снял с нее груз долга и ответственности, но собственная совесть тяжким гнетом давила на врача. Это было видно по опущенным плечам и сутулой спине.
Травматолог с семьей и цветочный бизнесмен с неформальной дочерью торопливо зашагали вслед за ней.
— Никогда не обещай, Жанна, того, что не в твоей власти, — задумчиво сказал дипломат.
— Валя, разве это правильно? — по-прежнему дрожащим голосом спросила у него поэтесса, подразумевая отъезд своей подруги.
— Не знаю, Машенька. Будущее покажет, — все тем же ровным красивым голосом ответил он.
Тоненькое щенячье скуление отвлекло Старика от картинки за окном. Во сне стонал и плакал Артем. Это было вообще удивительно. Старик наклонился к мальчику и потрогал его щеку. Лицо Артема пылало как раскаленная печка, жар ощущался даже через одежду мальчика, весь он был мокрым как мышонок. Старик заохал: только этого не хватало. Мгновенно проснулись Зоя и Валерка, а братья Артема по-прежнему дрыхли богатырским сном.
В общем, вместо завтрака они попали на самый верхний этаж в бокс для больных. В качестве больничной палаты выступал крохотный гостиничный номер. Старик даже заулыбался, когда зашел туда. В небольшой комнатушке стояли три двухъярусные кровати, так остро напомнившие об их больничной жизни в эвакопункте. Но в этот раз чулан был побольше, и вместо больничных уток имелся полноценный санузел с унитазом и душевой кабиной. Даже вода была. Местные умельцы на крыше гостевого дома приладили устройство для подогрева воды солнечными лучами.
Старик наблюдал через окно, как в просторном, наспех огороженном досками дворе сначала раздают карточки на питание, а потом кормят людей, накладывая из больших алюминиевых общепитовских баков исходящую паром молочную кашу. Запах кипяченого молока восхитительными клубами поднимался вверх и просто сводил с ума.