— Братка, подожди, — остановил брата хоккеист. — Доброе дело сделать надо. Как у дяди Сергея дома. Мы тут постреляли малеха, но так оставлять нельзя.
— Нет, братишка. Нам еще засветло до Селигера доехать надо. Катера на воздушной подушке по темноте не пойдут.
Андрей кивнул и, как бы извиняясь, сказал старику и его компании:
— Не серчайте, православные. Ехать нам нужно. А у вас тут не так еще и плохо. Людей здесь мало живет. Да уехали уже многие. Вы главное — этих самых не пускайте, — он неопределенно махнул в сторону двери.
Улыбнулся Вале:
— Пистолет себе, красавица, оставь. Мало ли что.
Он еще раз посмотрел на них с горечью во взгляде, как на смертельно больных.
Двери лифта опять разъехались в стороны. В лобби выскочил полненький низкорослый рыжеволосый мужчина интеллигентного вида и женщина с двумя детьми. Женщина тащила за руки детей, а мужчина — чемодан на колесиках и большую спортивную сумку. Маленькая рыженькая девочка прижимала к груди нарядную мягкую куклу.
— Постойте, прошу вас. Помогите нам, — заголосила женщина. — У нас машину вчера угнали. А ни такси, ни частники — никто везти не хочет. Нам бы только из Москвы выбраться.
В глазах женщины стояли крупные слезы. Ее муж выглядел очень испуганным.
Братья переглянулись. Между ними произошел какой-то молчаливой диалог, и большущий Коля решил судьбу целой семьи:
— Детей в салоне разместим, а вам с мужем придется на крыше джипа ехать, там багажник у меня.
— Ой, да мы хоть как-нибудь, — обрадованно затараторила женщина.
Коля крикнул помощнику:
— Гундосый, с сумками людям помоги.
Приехавшие отбыли на свой Селигер, прихватив с собой одну счастливую семью. В вестибюле сразу образовалась какая-то гнетущая пустота. Мужик в хоккейном шлеме и его брат, обвешанный всякими суперменскими штучками, давали ощущение уверенности и безопасности. Но без них стало еще страшнее, чем было. Все опять вернулись в салон мадам Ядвиги.
Валя примостилась на самый краешек дивана и зажала ладони между коленями, как будто греясь.
— Неужели он меня тут бросил? — встревоженно спросила она у всех. — Как вещи бросают. Вы видели, сколько всего люди побросали?
В глазах ее читался вопрос, но все еще теплилась надежда.
— Ты не думай о плохом, — вновь начал уговаривать ее армянин и тут же стал вещать нечто обратное своему принципу позитивного мышления: — Сейчас хуже чем война. Все вокруг погибнуть могут. Я ночью такого насмотрелся. Сам не знаю, как добрался. Думал, что по жизни синюю птицу поймал, перед детьми хвастался, примером для них быть старался. А сейчас себя цыпленком чувствую. Ну как я их защитить смогу! Где же вы сейчас, мои любимые?..