И точно так же был абсолютно чужд человеку Разум, заключенный как во всем Шаре, так и в каждом из составлявших его кристалликов. Это даже не был Разум в человеческом понимании слова. Это было нечто настолько непостижимое для человеческого сознания, что для его описания пришлось бы придумывать новые слова и изобретать новый язык.
С точки зрения человека, это не был живой Разум. Потому что он был искусственного происхождения. И в то же время Шар и все составляющие его кристаллы, несомненно, были разумны. И, как ни странно, являли собой жизнь.
Неорганическую, но жизнь.
Как бы то ни было, понятен он был человеку, или нет, но обитателям Земли Шар нес Зло. Его появление грозило гибелью не только человеческой, но и любой инопланетной разумной расе, которую Шар мог встретить на своем пути в межзвездных безднах. Потому что эволюционная программа, заложенная в Шар умершими много миллионов лет назад создателями, диктовала ему следующее.
Вступив в физический контакт с разумным существом, любой кристалл, составляющий коллективный разум Шара, неминуемо должен был внедриться в его сознание. И не просто внедриться, а вытеснить, полностью уничтожить «я», доселе обитавшее в теле индивидуума, подвергшегося атаке этого кристалла.
Каждый кристалл должен был наделить новое тело-носитель паранормальными способностями и свойствами. Внедрить в него чужой Разум. Затем изменить тело, придать ему тот облик, которым обладали существа, создавшие Шар.
Более того — в каждом из миллиардов кристаллов была заключена матрица разума и внешности одного-единственного представителя этой цивилизации. Поэтому Шар должен был полностью возродить исчезнувшую расу своих создателей. И, следовательно, как вид, полностью уничтожить ту расу, с которой кристаллы Шара вступили бы в контакт. В этом и заключалось предназначение Шара.
Так что всех разумных обитателей Земли ждала неминуемая смерть.
Конечно, в глубине души Алексей Лебедев всегда был романтиком. Хотя сам он таковым себя не считал. И, скорее всего, именно подспудный романтизм заставил его, с отличием закончившего филологический факультет МГУ, оставить родные московские переулки и распределиться куда-то к черту на кулички, почти на северо-восток солнечной Коми АССР. И это вместо аспирантуры, вместо прямой дороги в чистую науку, для которой, по мнению не только однокашников, но и большинства университетских преподавателей, он и был рожден.
Но Алексей уехал из Москвы, отмахнувшись от увещеваний профессоров, не обратив внимания на слезы матери. Отца у Алексея не было: он в одночасье скончался от обширного инфаркта, когда Алексей учился еще на первом курсе. Армия Алексею не грозила, он успел отслужить свое в погранвойсках еще до поступления в университет.