Ну, значит, пришло время отступить с потерями, решил Джеймс.
— Куда мы идем?
Оркестр умолк, но Джеймс не отпускал руку Мелоди и вел ее к лифтам в дальнем конце фойе.
— В зимний сад на крыше, — сказал он таким мрачным голосом, каким говорят о морге.
— Джеймс, я не могу просто исчезнуть, не сказав ни слова Роберту.
— К черту Роберта!
Ей следовало бы возразить. Но вместо этого она послушно пошла рядом с Джеймсом. Ощущение тепла его объятий уступило место дурным предчувствиям, которые таились в ее сознании уже несколько дней подряд.
Из застекленной мансарды старого отеля можно было любоваться видом города и окрестностей. Летом Мелоди всегда приходила сюда обедать. Ей нравилось сидеть за столиком со стеклянным верхом, скрываясь под большим зонтом от солнца, в окружении пышной тропической растительности и подвешенных корзин с яркими цветами северных широт.
В межсезонье терраса была закрыта для гостей, и они с Джеймсом остановились в углублении у окна на западной стороне, глядя на темные воды пролива.
— Зачем ты привел меня сюда, Джеймс? — спросила она, опасаясь, не уловил ли он нотки страха в ее голосе.
— Мне нужно побыть с тобою несколько минут наедине.
Если бы только она могла принять его слова за чистую монету!
— Зачем?
Он повернулся, чтобы взглянуть на Мелоди. Он коснулся пальцами ее щеки, затем рта. Провел рукой по волосам. Взял в ладони ее лицо с такой нежностью, как будто это была бесценная ваза из фарфора. Он касался ее, как слепой, который хочет запечатлеть в своей памяти ощущение ее физического облика.
Джеймс почувствовал, как она задрожала, и бережно обнял ее, как бы успокаивая и защищая. Теперь она могла слышать биение его сердца, слегка стесненное дыхание, но, хотя его руки были горячими, она продолжала дрожать, холод пронизывал ее до мозга костей.
— Мелоди, — начал он срывающимся голосом, — я…
Люблю тебя? Хочу тебя? Что он скажет? Она закрыла глаза, чтобы задержать слезы. Не эти слова предстоит ей услышать.
— Я… — начал было он снова.
Одна слеза выбралась сквозь веки и поползла вниз, за ней другая.
— На этот раз мы славно потанцевали, не правда ли? — сказала Мелоди дрожащим голосом, лихорадочно стараясь остановить, не позволить ему продолжать.
— Да, — сказал он и прижал ее лицо к своей груди. Ткань рубашки поглотила ее слезы, но ничто не способно было впитать в себя боль, разрывавшую сердце и вызывавшую желание умереть. — Но на этот раз все было по-другому.
— Я хочу знать почему.
— Я должен сказать тебе об этом.
— Нет, — умоляла она. — Нам так хорошо было вместе. В этот раз. Пусть так все и останется.