Бриллиантовое ожерелье (Адлер) - страница 61

Тогда я ещё и представить себе не могла, что уже на следующий день окажусь с моим отцом в Париже.

В понедельник утром я ещё не могла знать, поговорил ли Люпен со своим отцом о продажных полицейских и передал ли Теофраст эти сведения инспектору Флебуру.

И хотя эти дела с человеком, найденным на берегу, и кражей ожерелья вроде бы завершились, мысленно я все время возвращалась к событиям последних четырёх дней.

Отец решил вернуться в город и велел приготовить ему коляску. Он хотел уехать сразу после обеда, чтобы вечером уже быть в Париже.

За два дня, проведённые у моря, он, похоже, отдохнул. Даже мама, обычно хмурая и неприветливая, казалось, стала спокойнее.

Я отправилась с мистером Нельсоном на почту по двум причинам.

Захотелось днём, при ярком солнце увидеть те улочки города, где путешествовала ночью. А кроме того, хотя ни за что не призналась бы в этом Шерлоку и Люпену, я слишком боялась идти в город одной.

– Все в порядке, мисс Ирэн? – спросил Гораций, когда мы прошли половину пути. – До сих вы ещё не произнесли ни слова.

В самом деле, подобное молчание не в моём характере. По дороге я присматривалась ко всяким мелочам и к каждому встречному, стараясь понять, не смотрит ли он на меня как-то особенно, или, напротив, желая убедиться – и это вероятнее всего, – что опасение быть узнанной – только мой пунктик.

– Просто я плохо спала, Гораций, – ответила я.

Он бросил взгляд на редкие облака на небе.

– Плохо или всего лишь… мало?

Я посмотрела на него, стараясь понять, заметил ли он, как я убежала через окно, и не даёт ли понять, что знает об этом. Но тёмное лицо его оставалось совершенно непроницаемым. Так молча мы и дошли до почтового отделения.

А там оказалось уже довольно много народу, и нам пришлось встать в очередь.

На этот раз не было оживлённых разговоров и обменов мнениями, как в прошлую пятницу, а только обычные взаимные приветствия и пустая болтовня о неважной погоде этим странным летом. Вчерашние тучи вроде бы предвещали грозу, но её, похоже, не будет.

– Мадмуазель! – окликнул меня кто-то, и голос показался мне знакомым.

Со мной здоровался стоявший в дверях добродушный человек в форменной фуражке с кокардой – символом французской почты. Я узнала директора почты, с которым мы разговаривали в холле гостиницы «Художник».

Я ответила, и он жестом подозвал меня.

Извинившись перед мистером Нельсоном, я подошла к директору.

– Как поживаете? – поинтересовался он, пожимая мне руку. – Нужно отправить почту?

Я объяснила, что почту моих родителей отправляет мистер Нельсон, и сразу же поняла, что он позвал меня не для этого разговора.