Время от времени прилетали мины. Взрыв, через четверть часа – другой. Это был редкий, так называемый будоражащий огонь. Люди просыпались и долго не могли заснуть снова. Казалось, что следующая мина прилетит в их землянку. Ко мне переполз Родион Шмырёв:
– Можно я с тобой посижу, Андрюха?
– Устраивайся.
Осторожно закурили. Родька рассказал, что закончил в Челябинске девять классов, работал на заводе. Осталась невеста – хотели пожениться, но не успели.
– Вот и оставил я ее не девкой и не женой.
– Переспали, что ли?
– Ну. Даша сама настояла. До утра не спали. Думаю, повторить еще разок – и умирать не жалко.
Меня задело, что невидный из себя, еще совсем молодой Родька Шмырёв, уже знает, что такое женщина. А я ничего не успел. Была возможность с соседкой побыть – не решился.
– После войны поженимся, – вздохнул Родион.
Я промолчал. Заметил, что Шмырёв приполз ко мне без своего пулемета. Не иначе как от ревности я зашипел на него:
– Ты почему оружие оставил?
– Да здесь всего пять шагов.
– Забыл, что мы на войне? – продолжал поучать я своего товарища и подчиненного.
– Сейчас уйду, – с досадой огрызнулся Родион.
Но я уже опомнился. Стало стыдно, что человек мне самое сокровенное рассказывает, а я нравоучения читаю.
– Оставь самокрутку и сползай за «дегтяревым».
Родька кивнул, и через пару минут мы снова сидели вместе.
– Невеста не беременная?
– Нет. Не успели.
– Наверстаете еще.
Немцы оживились. Вперехлест шли разноцветные трассы, взлетели несколько ракет. Особенно старался один из пулеметов. Я не выдержал:
– Родя, влепи по нему пару очередей.
Влепили. Зеленые трассы, изгибаясь дугой, исчезли в темноте немецких позиций. В нашу сторону заработали сразу два «машингевера». Пули свистели, стегали по кустам, рикошетили от мерзлой земли.
– Наверное, в кого-то попал, – предположил Родька. – Вон как бесятся.
– Наверное, – поддержал я товарища, хотя сомневался, что с пятисот метров он мог в кого-то попасть. Разве что случайно.
– Пусть фрицы знают…
Его голос прервал мощный взрыв. Потом еще и еще. Немцы выпустили штук шесть тяжелых гаубичных снарядов. Позади слышались тревожные крики, кажется, кто-то стонал.
Тихая мартовская ночь (если не считать пулеметной трескотни) закончилась печально. Гаубичный снаряд разнес землянку саперов. Ребятам отчасти повезло, что большинство отослали куда-то на задание. Но два человека были завалены землей и бревнами. Когда мы их откопали, они уже не дышали.
Лейтенант Ступак поднял донышко гаубичного снаряда с торчавшими зубцами и различил несколько русских букв. Подошел еще кто-то из командиров и определил: