– Па… что?
Мне хочется оказаться его ровесницей, чтобы было не так тяжело. Смерть нашей матери станет для него серьезной потерей в сознательном возрасте. Особенно когда он узнает, что я сейчас пытаюсь раскопать. А хочу ли я знать больше? Есть ли другая причина, по которой отец не сказал мне, с кем тогда ужинала мама?
Я прошу Тайла уйти и пытаюсь расслабиться. Некоторое время я слушаю свой айпод – музыка всегда помогала мне отвлечься – и наконец засыпаю.
На следующее утро я собираю все фотографии Дарии и складываю их в большой конверт. Отец все еще с Элизой, и – Тайл прав – правила больше не действуют.
На этот раз я еду в Гринпойнт на такси, водитель которого очень громко разговаривает по телефону, кажется, на суахили. Его речь похожа на пение и немного успокаивает меня.
Я прошу таксиста подождать, взбегаю по лестнице и стучу в квартиру номер четыре. Дария открывает дверь в халате. Кажется, она только проснулась. Девушка закатывает глаза, и я решаю зайти в другой раз.
– Это они? – хрипло спрашивает она.
– Да.
Дария делает приглашающий жест. Я отдаю конверт, и девушка достает из него мою лучшую фотографию, ту, где она сидит в парке на скамейке. Она хихикает и просматривает остальные, раскладывая их на полу. В какой-то момент ее халат соскальзывает, обнажая сосок. Я отвожу взгляд и изучаю комнату. Изрядную ее часть занимают тренажеры.
– Надо же. Да у тебя, моя дорогая, настоящий талант.
Я не знаю, что на это ответить кроме «спасибо».
– Слушай, мне бы надо еще поспать, но у меня есть мысль. Могу я их пока оставить?
– Ммм… Ладно.
– Позвони мне во вторник, а сейчас езжай домой. Я знаю, что сама тебя пригласила, но тебе же нельзя сюда, верно?
– Да. Внизу меня ждет такси.
Она целует меня в обе щеки, обдав запахом яблок, исходящим от волос, и идет обратно в спальню, почесывая на ходу зад.
Спускаясь к такси, размышляю, зачем ей понадобились мои снимки и почему я так легко согласилась их оставить.
Мы едем обратно на Манхэттен, и меня окутывает чувство, что во всем происходящем есть смысл. Единственное, чего я не могу понять, – ложь отца. Я прошу водителя высадить меня у блинного ресторанчика, заказываю апельсиновую газировку и говорю себе, что готова услышать следующее сообщение. Отец врет мне, а у мамы был роман с мужчиной, который носит вычурные запонки. Что может быть хуже? Я так сержусь на них, что мне хочется разбить телефон об пол. Но вместо этого я, как учила мисс Грей, делаю глубокий вдох.
Привет, это я. Я получил твое письмо и хотел поговорить лично. Предстоит тяжелый разговор. Перезвони.