Странно слушать, как она рассуждает о моем отце. Она же едва его знает.
– Хороший человек, который мне соврал.
Она никак на это не реагирует, продолжая маленькими глоточками пить свой травяной чай.
– У всех свои недостатки.
Все, что Элиза говорит, так банально. У нее должна быть сторона, которую она не показывает. Происходящее научило меня одному: у всех нас есть фасад, который мы демонстрируем миру и друг другу, и у некоторых оказывается больше слоев, чем у других. Элиза настолько сложный человек? Может быть, и нет. Возможно, она привносит в жизнь отца что-то простое и понятное. Мама никогда не была пассивным наблюдателем. Она всегда ставила нас перед выбором, заставляла нестандартно думать об окружающем мире. Однажды мама сказала мне, что у людей есть «настоящие голоса». С любимым человеком ты говоришь своим настоящим голосом, и все, что произносишь, – правда. Может быть, это настоящий голос Элизы.
Я смотрю в окно на дом Оливера.
– Он почти не играет теперь.
– Что было вчера вечером?
– Мы сбежали, после того как я увидела их поцелуй. Но теперь он не занимается дома. Интересно, не напугала ли я его тем, что постоянно слушала?
– Думаю, ему это нравилось. В любом случае он не провстречается долго с этой Барби.
– Откуда ты знаешь, что она Барби?
– Ты же сказала, что она блондинка.
Кажется, Элиза начинает мне нравиться.
Звонят в дверь. Это курьер с письмом для меня. Я расписываюсь, открываю пакет и раскладываю содержимое на кухонном столе. Верстка из журнала. Они напечатали снимок Дарии на скамейке. Выглядит прикольно.
Элиза восхищенно вздыхает:
– Ты теперь звезда. Кому нужен этот Оливер? У тебя скоро своя выставка! В пятнадцать я была тем еще фриком. Почти ни с кем не разговаривала, а о карьере даже не думала.
– Как так вышло?
– Я запуталась. Скажем, у меня не было такого отца, как у тебя. Мне достались очень странные родители.
«Родители»… Я больше никогда не смогу употребить это слово во множественном числе. У меня всего один родитель. Теперь мне стыдно, что я вообще переживала из-за Оливера и Рейчел. На самом деле это не проблема. И тем не менее. Вчерашнее бурлит где-то внутри меня, как кислота, и мне хочется выпустить гнев наружу.
Я смотрю на Элизу и в какой-то момент сквозь стареющую хиппи замечаю человека гордого и уверенного.
– Может быть, я тебя как-нибудь сфотографирую.
Она робко улыбается:
– Может быть, в поле.
Вбегает Тайл:
– Не хотел прерывать вашу задушевную беседу, но, кажется, у нас проблема с сортиром.
Мы переглядываемся и смеемся. Элиза уходит вместе с ним посмотреть, в чем дело.