Но Барсуков не слышал ее возмущенный голос, он в это время садился на переднее сиденье своего «мерседеса».
— Домой, Саша, — приказал водителю.
Тот послушно кивнул и включил двигатель мощной машины.
Домой так домой, тем более что ехать было всего ничего.
Крылатское, оно и есть Крылатское, у хозяина тут и казино, и телки, и квартира. Через десять минут он остановил машину у подъезда нового дома на Рублевском шоссе, проверил подъезд, нет ли там злоумышленников, распахнул дверцу машины:
— Все чисто, Борис Евгеньевич.
Барсуков и ему сунул стодолларовую купюру.
— Купи жене цветы, детям мороженое, только не перепутай, Саша, — с усмешкой сказал он и, не обращая внимания на благодарственные слова водителя, зашагал в подъезд.
Все правильно сделал, Саша не зря ждал его, награжден за ожидание и будет молчать при любом раскладе. В большую политику он не лез, но политику в отношении с подчиненными понимал правильно.
Открыв дверь своей квартиры на третьем этаже (сам выбирал, высоких этажей не любил, ибо с детства боялся высоты), Барсуков неторопливо разделся, снял лакированные ботинки и пошел в спальню. Общих детей у них с Валентиной, третьей его женой, не было, сын от первого брака учился в лондонском колледже, а дочка Валентины жила в частном пансионе.
Жена спала, свернувшись калачиком под атласным одеялом.
Барсуков сбросил пиджак, развязал галстук, медленно снял запонки с рубашки, а потом и рубашку. И брюки. Всю одежду бросил на пуфик у двери. Лег в постель, прижался к жене, хотя особого желания не испытывал.
— Валя… ты спишь? — прошептал он.
Не спала она, ждала мужа, и как только вошел, почувствовала запах чужих духов и другой женщины. Понятно, где был муженек, развлекался с какой-то шлюшкой, зараза! Да сколько же можно терпеть?!
— Валя…
— Ты где был, Боря?
— На службе задержался, сама понимаешь, у меня ночные заведения, нужен контроль и все такое… Ну давай сделай то, что ты замечательно можешь, давай, Валя…
— Перебьешься!
— Валя, сегодня один только «Витязь удачи» принес двадцать тысяч баксов, я притащил их в портфеле — все твои. Бери, пользуйся, но сделай…
— Отстань, идиот! — истерично крикнула Валентина. — Пошел вон отсюда, ляг спать в кабинете, скотина!
Барсуков разозлился.
— Ты чего такое мелешь, дура? — заорал он. — Ты кто такая тут, чтобы приказывать мне, где спать?
— Никто, да? — со слезами крикнула Валентина. — Ну и оставайся тут, а я пойду… на кухню!
— Заткнись, никуда ты не пойдешь, — сказал Барсуков, обнимая ее. — Ну все, Валя, все, хватит выпендриваться.
— Нет, не все! Оставь меня в покое!