— Классная тачка, — говорил долговязый старшеклассник. — Двести выжимает запросто.
— Начальство из Краснодара прикатило? — предположил толстый подросток. — Вот эта баба, что с Романычем топала.
— Да нет, это дочка Федченко, — сказала черноглазая девушка. — Я ее знаю. Она же в Москве выскочила за какого-то олигарха, а теперь приехала к предкам.
— На тачке из Москвы? — удивился толстый.
— А чего ей? Надо ж показать, какая крутая, — уверенно сказал долговязый. — Тем более не сама ехала, водила у нее имеется.
— Да это женщина! — ахнула черноглазая.
— У них там в Москве все самые классные водилы — бабы, — авторитетно заявил долговязый, похоже, у него были ответы на все вопросы. — Мужики деньги делают, а бабы их возят, чтобы на сторону не сдернули.
— Скажешь тоже! — возразила черноглазая. — Она ж водитель, а не жена олигарха. А кстати, зачем Макс потащил Федченко в свой кабинет?
— Ну это понятное дело, — сказал толстый. — Бабки из нее вытрясти, в смысле — спонсором сделать. Если у нее мужик олигарх, чего ему стоит компьютеров подкупить, ремонт классный устроить? Она ж сама тут училась.
Саманта слушала эту болтовню, злилась, но помалкивала, надеясь, что скажут что-то интересное об отношениях Валентины и директора. Но нет, ничего такого в их речах не было.
И куда это она пошла с этим Максом? Что, если запрутся в директорском кабинете… А она, как дура, сидит тут, слушает этих грамотеев! И это профессионалка, получившая строгий наказ босса глаз не спускать с его жены?
Но тут прозвенел звонок на урок, школьники помчались в свои классы, а из калитки (ее как таковой не было, два столбика по сторонам асфальтовой дорожки) вышла Валентина, села рядом с Самантой.
— Злишься? — спросила девушку. — Макс педагог и не любит фамильярности. А вообще он классный парень. Познакомишься поближе, он сам предложит называть его просто Макс.
— Да нет, я тут слушала речи ваших грамотеев, много интересного узнала.
— Что именно?
— В Москве, оказывается, мужики делают бабки, а женщины возят их, чтобы на сторону не сдернули. Прикинь, да?
— Глядя на тебя, я бы тоже так решила, — засмеялась Валентина. — Поехали домой.
В кабинете Лугового сидели двое мужчин, один среднего возраста, с черными усами, явно кавказской национальности, другой — пожилой, лысый, с носом картошкой и мясистыми влажными губами, потому что имел привычку облизывать их языком во время важных переговоров.
— Твои «Черные глаза», Павел Иванович, очень замечательное вино, — сказал черноусый. — Идет на ура, понимаешь? Возьмем три тыщи бутылок, но по сорок пять.