– Матушка, ты говоришь страшные вещи!
– Увы, доченька, это не так страшно, как тебе кажется. Ибо так Шахразада сможет жить, если, конечно, такое существование можно назвать жизнью, почти бесконечно долго. Будут стариться и умирать те девы, чью судьбу приняла она. Но ее тело, дышащее и молодое, не будет поддаваться свирепому течению времени.
– И ничего нельзя сделать?
– А надо ли? – равнодушно проговорила Фрейя.
– Ма-атушка!
– Ну ладно, милая, не надо сверлить меня столь укоризненным взором! Я знаю, что ты не любишь подобных моих слов. Но все же еще раз спрошу – надо ли что-то делать? Надо ли ломать судьбу царицы? Вернее, выправлять так, чтобы она стала вновь самой обычной женщиной? Разве столь удивительное существование не кажется тебе куда более… достойным такой непростой девушки, как твоя «сестренка»?
– Матушка, прошу тебя…
– Ну что ж, детка. Я расскажу тебе, как можно вернуть Шахразаду. Но прошу стократно подумать, прежде чем делать это…
– Обещаю, – кивнул Шахземан. Его слово всегда было подлинным словом, ибо обещанное он исполнял неукоснительно.
– Так вот, мои милые… Спасти, как вам кажется, Шахразаду, под силу одному только Шахрияру. Тебе, Герсими, я уже это говорила. Ибо она-то бежит прочь от рутины… От раз и навсегда установившегося порядка вещей… Ей, деятельной, пылкой, не усидеть на золотом троне – она только тогда и была самой собой, когда изо всех сил пыталась спасти Шахрияра, тогда, когда его судьбу, как и собственную, держала в своих руках. Сейчас же она обе нити судьбы отдала любимому мужу… А тот поместил ее под хрустальный колпак, отгородив от мира и бурного течения дней.
– Но брат же любит Шахразаду… Она царит не только в стране, но и в его сердце…
– Конечно, мой мальчик… Она царит… Но не чувствует этого.
– Не чувствует?
– Нет, – теперь пришел черед Фрейе отрицательно качать головой. – И в этом корень всех нынешних зол.
– Так, значит, достаточно просто ей показать, сколь много значит она в жизни, к примеру, страны?
– Нет, мудрый Шахземан. Этого недостаточно. Ибо это почетно, но… не трогает душу. Только Шахрияру под силу доказать, что ничего не изменилось. Только он может вызволить жену из пут колдовских снов!
– Но ты же, о мой муж и повелитель, пытался втолковать ему это?
Шахземан кивнул.
– Но, боюсь, он не услышал моих слов. Или не понял, насколько все страшно…
– Значит, надо ему напомнить! – с нажимом проговорила Герсими и выразительно посмотрела на мужа.
– Надо, доченька, конечно надо… Но, думаю, этого будет недостаточно. Ибо сколь бы ни старался Шахрияр, у него одного ничего не выйдет. Нужно, чтобы сама Шахразада захотела этого – захотела вновь стать