Ссыльнопоселенец (Стрельников) - страница 16

Что за нахер!!!

изумленно пробормотал я, перезаряжая ружье, и провожая взглядом крупного , можно сказать здорового ушастого зверя с окровавленной спиной, промчавшегося мимо меня с Гердой огромными прыжками.- А где верхняя часть с глазами? Куда она делась? Я же в нее стрелял! Но зверь уже ускакал, исчезнув в качнувшихся кустах, а Герда внезапно вытянулась в струнку, и осторожно двинулась вперед, по следам странного зверя, туда, где только что было чудо-юдо. Ну и я, взведя курки ружья, тоже потопал за ней, оглядываясь и держа ружье наизготовку. Представив себя со стороны, психованно усмехнулся – кальсоны и весь в патронташе, ружье и револьвере. Герда уже принюхивалась к чему-то, грудой мокрой ветоши валяющемуся посреди кустов. -Да уж, – я попытался не заржать, но не получилось. Видимо, отходняк, но ржач меня пробил конкретный такой, минут несколько хохотал, до слез. Голована недоуменно поглядев на меня, уселась рядом с огромным филином, которому я удачным попаданием снес пулей голову. Вообще-то целил в середину силуэта, но зверь, которого закогтил этот крылатый хищник (заяц его зовут, вспомнил), скакал как сумашедший, пытаясь сбросить его со спины. – Что делать будем, Герда? Это вообще едят? Голована фыркнула, передала образ бурящей мясной похлебки, и, взяв птицу за основание огромного крыла, хромая потащила добычу к нашей стоянке. Потом знакомое мне только по инструкции ощипывание и опаливание птицы, которая на самом деле была огромна. Распахнутые крылья были длиннее моих вытянутых в разные стороны рук. Ну, померил я так, взял за кончики крыльев, и вытянул. Так что метра два с половиной точно есть, большая птичка. И красивая была когда-то. Впрочем, съев большую часть мяса, мы с Гердой решили, что она и достаточно вкусная. Хоть и жилистая. Впрочем, от хорошего летуна что еще ждать? Зато супчик наваристый получился, захотелось жиденького. Герда-то отказалась, она и кашу последнее время с явной неохотой ест, предпочитает чистое мясо. Гурманка, етицкий кот. Закончили ужин уже в полной темноте. Только угли рдели, то темнея и покрываясь легкой пленкой остывшего пепла, то по новой разгораясь под легким ветерком. Из-за горушки выкатилась вторая луна, и вместе с первой оно составляли причудливый дуэт на звездном небе. Окружающие долину горы пытались врезаться в небо и отпечататься на звездах, но были мелковаты для этого, и просто обозначали свое присутствие. Впрочем, восточнее горы уже были намного серьезнее, я там наблюдал минимум пятитысячники, и похоже, что дальше на восток горы еще подрастут. Пару раз звезды закрывали огромными бесшумными призраками родственники нашего с Гердой ужина. Ох и огромные эти филины, на самом деле. Легко журчала речка по камням и корягам берега, заполняя полянку легким туманом. А ведь я не подумал. Ночи уже прохладные, река теплая. Тут утром такой туман может быть, что все насквозь промокнет. И потому я впотьмах подбросил кизяков с сухими веточками( вот почему мне пришлось коровье дерьмо собирать отсюда выше по склону – отсырело все ночью!), и сложил рюкзаки в одно место, укрыв их пледом. Ткань плотная, намокает неохотно. Глядишь, и не очень все отсыреет, тем более, что продукты в пакетах и в рюкзаках, а оружие смазано. И уже после этого завалился на приготовленную лежанку, накрывшись шинелью и пледом, проверив перед этим ружье и карабин. Уже привычно к спине привалилась голована. Какое то время я еще лежал, глядя как звезды исчезают в тумане, но вскоре заснул. Впрочем, почти сразу проснулся от шелестящего гула, прошедшего над долинкой, усевшись на лежанке и держа в руках карабин. Геликоптер пролетел, что ли? Но гадать так ли это не стал. Толку от этого нет, ничего это не изменит. Потому снова уложил мосинку рядышком, погладил встревоженную Герду по загривку, и завалился заново. Солдат спит – служба идет. К ссыльнопоселенцам это так же относится, а учитывая мой пожизненный – мое дело. Хочу сплю, хочу песни пою. Через четыре дня я стоял на перевале через небольшой хребет. Ниже шел спуск снова к лесам и к реке. Так сказать, к промежуточной точке этого путешествия. За рекой полста километров – и начинаются обитаемые земли, города и поселки. Впрочем, расслабляться совершенно не стоит, здесь могут съесть в пяти метрах от порога с таким же успехом, как и за сотню верст от дома. Тем более. Что у меня не то что дома, угла нет где голову приткнуть. Чуть передохнув, сгрызя с Гердой по сухарю, я подцепил осточертевшую волокушу, и тронулся вниз по тропке. Тропка так себе, едва намечена. Скорее козья, чем людская, но хорошо проходима. Вообще, склон, на счастье, пологий, плотный. Впрочем, ниже, на осыпи, под ногами камень ехал, но так, пугая. Так что через три часа я с подругой спустился до первых серьезных деревьев. А там и ручеек нашелся, и хворост, чтобы костер разжечь и кашу сварить. Но не успел я сломать первую хворостину, как Герда насторожилась, и послала мне сигнал опасности. -Что еще? – держа в руках дробовик, уточнил я. По голована пока просто слушала что-то, доступное только ей. Ну конечно, слух-то у нее не моему чета, раза в два лучше. Дослушав, Герда коротко и зло рыкнула, передав мне образ злого шерифа. Впрочем, не шерифа, а кого-то злого и безжалостного. Потом передала образ меня, идущего за ней. -Думаешь, стоит идти? – я закинул на ближайшую развилку все рюкзаки, прихватив их к ветвям веревками. Проверил револьвер, карабин, подумав, взял дробовик. Накоротке страшное оружие. -Веди, Сусанина, – и я пошел вслед за сторожко шагающей голованой. В кровь плеснуло привычной яростью охоты на двуногих. Так, в меру, чтобы в голове прояснилось, и кровь разогналась. Через километр я впервые услышал то, что слышала голована. Крики. И если бы Герда не передала бы мне, что это кричит человек, в жизни бы я в это не поверил. Ладно, удем вдоль берега небольшой спокойной речушки, вдоль нее далеко слыхать, вокруг уже лес, который неплохо гасит звуки. Несмотря на кажущуюся тишину. Я уже научился не обращать особого внимания на свист ветра, шелест и шорох листвы и веток, птичьи крики вызывают настороженность лишь некоторые. Снова крик. Что там такое, пытки, что ли? За службу мне много чего пришлось увидеть, и крики в эфире от боли и ужаса тоже слыхал. Но они обычно короткие, система жизнеобеспечения скафандра мгновенно срабатывает, обезболивая, и то и отправляя в сон пострадавшего. Правда, наркоз это основном гражданские, наш брат хватал нехилую дозу наркоты, блокирующей боль. И при этом сохраняющей относительную, конечно, ясность мыслей. Здесь же нет ничего этого, и человек просто захлебывается от криков. Невозможно понять даже, кто кричит – мужчина или женщина. Так, в таких нерадостных, но просветляющих сознание мыслях, я за голованой подошел к довольно широкой тропе. Вдоль тропы было видно поляну на берегу все той же речушки, двух деловито собирающихся людей и висящего в воздухе голого человека. Впрочем, сообразил я, он не висел, его на кол посадили! Додумал эту мысль я, ловя в прорезь прицела ближайшего ко мне человека. Вдох – полувыдох, выстрел. Один из палачей, недоуменно махнув руками, повернулся и осел кулем. А второй длинным кувырком ушел на край полянки, к кустам. Впрочем, меня тоже уже на дороге не было. Гильза, выброшенная из винтовки еще не коснулась земли, как я уже исчез с тропы, загоняя на ходу патрон в патронник. Короткой перебежкой метнувшись до мощного куста, залег за него, и ужом пополз в неглубокой промоине. Началась игра – кто кого переждет, переползает, перехитрит. Прислушиваясь к лесу, я вдруг понял, что у меня прибавилось еще пара глаз, при этом я стал видеть себя со стороны, резко улучшился слух – второй шел, тихо шурша палой листвой параллельно мне метрах в ста. Про нюх я вообще не говорю, целый букет ароматов в голову влетел. У меня чуть голова не закружилась. Впрочем, я практически мгновенно адаптировал все это как указания на лицевом стекле скафандра и сообщения нейросети. Что-то похоже. Не так, но совсем иначе, но смысл тот же. Тем более, что Герда явно старалась мне помочь. Но фантастическое ощущение – разом мир вырос. А зевать некогда, второй-то совсем не лыком шит, явно где-то служил. Видна школа, правда, не самая лучшая. Какая-нибудь пехота с окраинных планет. Но все равно, движется правильно. Опаньки, а вот еще один. Их трое было, не двое. Здоровенный лосяра, теперь меня совсем не удивляет, как они того бедолагу на кол взгромоздили. Топает от дерева к дереву, перебежками. В полный рост, едва пригнувшись. Винтовку держит привычно, а вот думать правильно не умеет, не учен. Не страшно, но подставляться не стоит, Герда меня на второго выводит аккуратно. Сначала он, потом гражданский. Ползя вдоль линии кустов, я прямо наслаждался работой с напарницей. Герда явно залегла где-то под кустом, и больше слухом, а порой и взглядом следила, вела моих противников. Они не знали где я, а я точно знал, где они. Не война – наслаждение. Перевернувшись на бок, вытащил револьвер, тихо взвел курок. И выстрелил в удивленное лицо второго, который выполз мне навстречу из-за кустов. Тело второго не успело упасть, как меня рядом уже не было. Третий замер у дерева, а потом не нашел ничего лучшего, кроме как начать звать напарника. Марселем его кликали, оказывается. Так и стоял, крутил винтовкой из стороны в сторону, пока я ему с сорока метров не прострелил голову. Тяжелая винтовочная пуля практически снесла ему верхушку черепа. Итого – два минус точно, третий лежит на поляне, окровавленными руками держась за живот. Пока жив, но ненадолго. Практически неслышно я вышел на поляну с обратной стороны, из-за все еще живой жертвы. Первый меня не видел, да и не слышал. Чтобы слышать, надо тише стонать, и материться по-французски. Причем с жутким акцентом. Похоже, с “языком” мне не светит, а потому я просто выстрелил ему в затылок из “кольта”. Я не маньяк, и не палач, мне лишние муки людские ни к чему. Повернувшись к изрезанному мелко и неглубоко, но практически по всему телу, с изуродованным пахом, сидящему на колу, но все еще живому мужику, глянул в его измученные, но все сознающие глаза. -Добей! – просипел мужик. -Прости, – я взвел курок револьвера, и выстрелил ему в лоб. Ни к чему лишние мучения, пуля в сердце далеко не всегда убивает мгновенно, тем более в нынешние времена. Мало ли, может имплант там у него какой. А вот разрушение головного мозга – верная смерть. Здесь, по крайней мере, скорой медицинской помощи поблизости нет, а с орбиты к нам явно не торопятся спускаться. От этих мыслей в душе поплохело. Как там Лара? Вывели ли ее из комы, сумели ли восстановить мозговую ткань, нет ли неизлечимых последствий? Блин, взвыть захотелось. -ЫИИАА!!! – заревел на краю поляны маленький, но горластый ослик. Серый такой, длинноухий. В детстве помню, на таком в цирке катался. Герда вышла на полянку, и укоризненно глянула на меня. -Знаю, дурак! Поторопился. Психанул, сорвался. Извини, подруга, постараюсь исправиться! – я присел перед прихромавшей голованой, и прижался лбом к ее широкому лбу. Так и сидел с минуту на поляне, где кроме меня, Герды и ослика один мертвец лежал, а второй стоял. Ну а потом поднялся, поглядел на мощный, грубо остроганный кол, загнанный в щель колоды, и перекинул на грудь дробовик. Заменил пулевой патрон на мелкую дробь, и выстрелил в основание кола. Можно было и повыше, но не хотелось щепой повредить тело мужика. Ему и при жизни досталось. Дробовой заряд срубил деревяшку, тело бедолаги завалилось на меня, и упало ничком. – Дурная смерть, – переворачивая тело, заметил я. – Надо хоть похоронить его будет по-божески. А что с этими делать, не знаю. Герда, фыркнув, переслала мне образ лис, барсуков, которых в этом леске было множество, как оказалось. – Ну-ну, – хмыкнул я, накрывая тело куском старого брезента. – Присмотришь здесь? Надо трофеи собрать, и наши шмотки перетащить. Ты никого кроме лис с барсуками не учуяла? Герда почти человеческим жестом пожала плечами. Мол, сейчас точно нет, а что будет потом – кто его знает? – Ладно, тогда я пошел. До темна надо все собрать и перетащить, – тут я еще разок поглядел на тела, на груженого ослика. – Хотя? знаешь, ночевать мы будем на нашей полянке. Так будет намного спокойнее. Потом я опять копал могилу, куда уложил казненного. Пусть хоть так ему повезет. С тел битых мной парней собрал трофеи. Взял все железо, ремни, собрал все деньги, всю мелочь из карманов. С шустрика снял было сапоги, но, глянув на его пальцы, оставил. Не хватало еще грибка на ногах. Но пончо снял, и куртку тоже. Только крестики нательные брать не стал. У того здоровенно меня удивил добротно сшитый кожаный пояс с деньгами, одетый под рубашку. Около двух сотен грубых серебряных монет, десять золотых номиналом в десятку. В отдельном кармашке триста восемьдесят бумажных кредитов. Плюс в кармане медной мелочи пригоршня. Самый богатый оказался, я то, думал, что он на подхвате. С другой стороны – чудовищно здоров мужик был. Около двух с половиной метров ростом, и весом почти в два центнера одних мускулов. Плюс на нем рюкзак был, практически незаметный из-за габаритов мужика. Но очень внушительных размеров. В основном со жратвой. Сухой сыр, вяленое мясо, пемикан, брикеты прессованных ягод, сухари. Небольшой, на пару галлонов, дубовый бочонок с чем-то крепким. Может коньяк, может бренди, не разбираюсь я особо в этом. Ароматная штуковина градусов под шестьдесят. Что бочонок, что рюкзак были наполовину пусты. Ну, или наполовину полны, это как смотреть. По мне, этого хватит еще на месяц. Плюс бумага туалетная, грубая, но я и такой рад. У меня одна упаковка закончилась уже. У того, что был на поляне, нашелся конверт. Примерно такой же, в какой я спрятал фотку Лары, но здесь с деньгами. Тысяча семьсот кредитов. Очень много. Похоже, эта троица поймала одного из тех, кого на выживание оставляют. Ну, и кроме добычи решила поразвлечься. Вся одежда, все вещи бедолаги были аккуратно упакованы и уложены рядом с легкой грузовой тележкой-бричкой. Похоже, грабители решили пообедать, а потом собираться. На теле главного ( того, что с поляны. На нем самая добротная одежда была, часы в золотом корпусе в набрюшном кармане. Правда, кровью залиты. Кроме того, роскошный перстень из вроде как платины на среднем пальце правой руки) взял всего сотню кредитов золотом. Десять монеток номиналом по десятке, судя по всему, уже здесь чеканят. С шустрика взял полторы сотни бумагой и серебром, плюс пригоршня меди. На что я обратил внимание – они все одеты по одной моде. Шляпы-треуголки, пончо, высокие сапоги со шнуровкой, легкие замшевые куртки с бахромой по рукавам. Разве цветом немного одежа разнится. Явно не один год здесь обитались, судя по всему. Из оружия на них было по карабину Лебеля, реплики той же фирмы, что и моя мосинка, и под тот же калибр. Тоже девять на пятьдесят три. Так что боеприпасов у меня прибавилось. Плюс два револьвера-переломки, но уже под сорок четвертый калибр. Тоже под дымарь. Интересно, винтовки под нитропорох, а короткоствол под дымарь. Еще лук один нашелся, с двумя десятками стрелам в колчане. Вроде как добротный, я его с трудом натянул, но вот мне он совершенно без надобности. Не умею я им пользоваться совершенно, не лучник я. Но пусть будет, выкинуть всегда успею. Плюс ножи, у каждого складник – опинель, пара стилетов у шустрика, один в засапожных ножнах, а второй за воротом рубашки, сзади. У главного наваха на поясе, в добротном чехле, у здоровяка чудовищных размеров мачете. Спички, мыло, зубной порошок, банка с ваксой. Все сгодится. Я, по размышлению, снял со всех куртки и пончо. Сейчас замытые куртка и пончо главаря сохнут на кусту, одежа здоровяка просто свернутая лежит в тележке, а с одеждой шустрика я думаю, как поступить. Она практически моего размера. Замыть кровь, и носить? Надо подумать. Хотя, не хочу. Грязное все, да и кровью нехило заляпано. Не так, как у главаря, но основательно. Просто сверну, и пусть лежит в телеге. Мало ли, для чего понадобится, да и отстирать можно будет. С бедолаги мне досталась чуть поношенная, а точнее, слегка грязная одежда. Шинель вроде моей, чуть короче и другого цвета, роскошная шляпа, сапоги, почему-то ковбойские, с высокими каблуками. Совершенно не для ходьбы по лесу обувь. Две пары нательного белья, плотные синие джинсы, хлопчатая рубашка и свитер. Но все слегка маловато. Из оружия вертикалка двенадцатого калибра, причем фирменный “браунинг”, дорогое ружье, два десятка патронов, пара ножей. Ну, и до кучи в трофеях мне достались кружки, чашки, ложки, чайник, точнее кофейник, три котелка разных объемов, метров пятьдесят толстой пеньковой веревки, около сотни метров тонкого шнура, вроде как хлопкового. Плюс две лопаты, добротные такие, и кирка. Я было удивился, и решил что это золотодобытчики, пока не нашел в небольшой сумке у главаря фоторамку. Вроде тех, что нашел я, просто на ней изображение было другое, три девушке в каком-то открытом движителе. Тоже черноволосые, клыкастые и зелененькие. Герда лежала и смаковала кусочки сыра. Аж глаза щурила, когда очередную нарезку с доски брала. А я сидел, и ждал, когда дойдет каша. Набегался сегодня, настрелялся и накопался. И потому решил сделать нормальный ужин. От нашей ночевки до той лужайки минимум километра полтора, а то и два, в лесу тихо, потому решил никуда не уходить, и хорошо поесть и отоспаться. Обжарил в котелке сало, лучку туда бросил, вяленой оленины, промытой крупой засыпал, и поверх положил филе от трех крупных окуней и ленка. В речушке, практически с места поймал. Так что сейчас сижу, отпиваю по глоточку крепкий чай, в который еще хорошую горсть сухих ягод добавил, тоже по чуть беру сыра и тоненько порезанную оленину. Еще перед этим грамм семьдесят бренди выпил, так что наслаждаюсь заслуженным отдыхом. Сегодня отосплюсь, а завтра поутру рассортирую вещи, и подумаю, что делать с этим длинноухим и флегматичным зверем. Хотя, Герду он как мать родную слушается. Утром полностью пересчитал трофеи. Неплохо вышло. Одних денег две тысячи шестьсот тридцать, плюс мелкая монета. Патронов в патронташах-бандольерос сто двадцать, плюс шесть добротных кожаных подсумков, в которых были снаряженные пачки три патрона, по шесть пачек в каждом подсумке. И бандольеро, и подсумки сшиты мастером, добротнейше, на десятилетия. Так же, как и поясные ремни с револьверами. Похоже, здешняя ручная работа, у меня такие вещи инопланетные, хоть и очень добротные, но массового ширпотреба. Вообще, здесь вещи очень неплохо делаются, та же одежда очень качественная. Оставить шляпу главаря у меня рука не поднялась, чуть жаба не задавила. Ну, очень хорошая вещь, ничуть не хуже стетсона выживальщика. Так и лежат рядышком. Обе мне практически по размеру, промежду прочим. Чуть подрастянуть, и можно носить. Винтовки в хорошем состоянии, но видно, что в работе не один год были. Но ухожены, вычищены. Револьверы тоже, не новые, но очень и очень хороши. Реплики “смит-вессона”, в императорской русской армии такие были. Ничем не хуже моих кольтов, а в скорости перезарядки превосходят. А то, что пород дымный – так и патроны получаются вечные. Черный порох только воды боится, а так столетиями хранится может. Покрутив револьверы в руках, вложил их в кобуры, и, скрутив, убрал к трофейным винтовкам. Винтовки, в принципе, можно было бы и не тащить, они примерно как и моя стоят. Но тащить не мне, а ослику груз на тележке не сильно велик. Всего килограмм семьдесят- восемьдесят. Кстати, тележка. Я повернулся, и внимательно посмотрел на аккуратную тележку-одноколку. Блин, если осел просто сер и неприметен, то такая телега явно по заказу делалась. Хоть бы перекрасить ее, а то ровным зеленым цветом выкрашена. Серый осел и зеленая тележка – уже заметно. Подойдя к телеге, поскреб ножом краску. А потом уложил телегу на один бок, и стал соскребать краску со всех поверхностей. Отовсюду, даже из пазов всевозможных. Через шесть морочных рабочих часов тележка сверкала свежеобдранным деревом. Герда и осел устали смотреть на меня, голована спала уже полдня, осел меланхолично объедал чертополох. Чем ему эти кусты так глянулись – бог его знает. А я взял котелок, и прошел вверх по течению речушки с полкилометра. Там овражек был, с красно-коричневой глиной. Я оступился там, и рукой оперся. Так замучился отмывать. Пойдет вместо краски на первое время, а потом нужно будет и от тележки, и от ослика избавится. Хотя, если получится, точнее, когда доберусь до людских поселений, то осла и выпустить можно, а вещи в лесу заховать. Поглядим. Потом еще раз поглядел на тюк с винтовками и ружьями, на телегу, вздохнул, и стал разбирать увязанную плотную ткань. Не нужно жадничать. Одна винтовка стоит полтину, три – сто пятьдесят кредитов. Ружбай-горизонталка с длинными стволами – максимум сороковник, его тоже в сторону. Покрутив комбинашку, отложил ее в другую сторону. Вертикалку тоже жаба не позволила оставить, так что придется ослу пару сухарей скормить, в качестве компенсации за мою жадность. Так же прошелся по кружкам, ложкам и котелкам. Я не старьевщик, а путешественник, лишний груз мне в тягость. И потому вскоре телега с мешком лишнего барахла, хомутом и упряжью ослика была отогнана в кусты, а увязанные снова в трофейное пончо хорошо смазанные ружья, лук со стрелами и винтовки были надежно привязаны в развилке высокого дерева. Поверх я навязал куртку главаря, густо пропитанную маслом, которое было в одной из трофейных масленок. Остались продукты, патроны, кой какая одежда. Все это вполне поместилось в увязанных по типу переметных сум рюкзаках. Туда же и пара трофейных револьверов легла. Пусть будут, хорошие машинки. И после обеда я с напарницей, и ушастым транспортным средством выдвинулся в дорогу. Пройдя мимо поляны с могилкой и простым крестом из сучьев, подумал, что мне надо очень серьезно постараться, чтобы в лучшем случае не лечь под такой. Впрочем, несколько моих знакомых парней просто пропали в космосе, и никто не знает, где они. Так что важна жизнь, как ее жить. И неважно, что я ссыльный, на планете под Эдиктом. Жить можно и здесь, уверен в этом. Сейчас я шел и наслаждался. Наконец не тянет руки волокуша, можно спокойно идти, всматриваясь и вслушиваясь в окружающий мир. И то и другое, кроме разведывательных функций, дарят усладу ушам и глазам. Потрясающе красиво здесь, в этом осеннем лиственном лесу. Золото, пурпур, темная зелень редких елей и можжевельника. Пряный воздух, которым невозможно надышаться, слегка прохладный. Даже пар изо рта идти перестал, и паутина по полянам летает. В небесах летят бесчисленные косяки птиц, видимо, на зимовку. Красиво. Лес расступился, и вдалеке блеснуло синим. Река? Озеро? Тут и то и то есть, если судить по карте. Та речушка, вдоль которой я иду, ориентир так себе, тут таких на сотню квадратных километров десятки. -Озеро! – выдохнул я, потрясенный открывшимся видом. Идеально круглая чаша воды метров триста в диаметре. Кристально чистая вода, потрясающе голубого с бирюзовым оттенком цвета. Вокруг высоченные сосны или кедры. – Если в этом мире есть еще боги, то они сюда на отдых прилетают, правда, Герда? Голована заворчала, передав мне мыслеобраз чашки с кашей. Мол, меня боги не интересуют, и я даже не знаю, как они пахнут. А вот пожрать не откажусь. Аппетит у моей спутницы снова стал отменным, и вообще, за время нашего совместного путешествия голована отъелась, исчезла худоба, шерсть залоснилась. Раны, полученные во время драки с кошкой, затянулись, причем я так думаю, что это теплые вода той долинки очень помогли. Так что если бы не хромота, то моя подруга была бы в очень неплохой форме. Впрочем, хромота есть если и мешала, то не критично. Учитывая то, что Герда умница, учится мгновенно, все схватывает на лету, она умеет сейчас использовать свои сильные стороны и старается нивелировать недостатки. Вот и сейчас она запрыгнула на осла, и едет на его горбу. А этот длинноухий и не думает возмущаться, топает себе. Усмехнувшись, я вытащил из кармана кусочек сухаря, и протянул ослику. Тот с удовольствием прихватил шершавыми губами лакомство, коротко им прохрустел, и снова пошел вслед за мной. -Опаньки. А это что такое? – я потянулся за подзорной трубой. На том берегу озера поросшие кустарником и деревьями развалины, не иначе. Точно, оптика резко приблизила заросший напрочь парк, с огромными лиственными деревьями. Если бы не пара уцелевших статуй снаружи, никогда бы не догадолся. Интересно, из чего они сделаны? Похоже,и тут тысячелетия прошли. Деревья знакомые, толстенные стволы, крупные оранжевые листья. Чинары ведь, точно! Или платаны, как их в европе зовут. Большое когда-то здание, с обрушившимися стенами. Крыши вообще не видать, из стен уцелело полторы, в которых даже пара оконных проемов сохранилось. Внутри здания растут деревья, по величе ни разу не уступающие парковым. -Ну, пошли, посмотрим, – я спрятал трубу в чехол, и неторопливо пошел вперед, осматриваясь по сторонам. Хоть и спокойно, но береженого бог бережет. Герда тоже придерживается этого мнения, и постоянно, уже автоматически сканирует местность. Правда, насчет богов она так и не поняла ничего. Для этого грамотный теолог нужен. Интересно, в католической церкви до сих пор, говорят, сохранились инквизиторы. Они смогли бы объяснить моей головане суть бога? Или иезуиты это? Как-то не очень интересовался церковными делами. Озеро было потрясающе красивым. Невероятно. Чистейшее, практически идеально круглое, судя по всему очень глубокое. Похоже, карстовый провал, такое бывает. Пока мы шли вокруг него, я смотрел по сторонам. А ведь когда то это точно, культурные места были. Вот дорога, идет к пансионатам. Точно, это место больше всего на курорт смахивает. Или какое либо поместье. А вот это что такое? Я подошел к глубокой, заросшей травой и кустарником, но глубокой воронке. Неподалеку была еще одна, дальше еще одна. В один пансионат, похоже, попала то ли первая, то ли завершающая бомба из серии. Кроме того, на вроде как бетоне до сих пор следы пуль и снарядов, по нынешнюю пору время не стерло. Хороший бетон, кстати, арматура вон, проглядывает ржавыми пустотами. Что же здесь такое было в свое время? Боевые действия, бомбардировки, явно с воздуха. Что тут такое было, что за война?!! Из развалин с грохотом взлетела стая ворон. Или ну очень похожих птиц, шумные, горластые. Кружат над головой, орут. Меня сейчас за несколько километров по ним найти можно. Хотя, если не знать, в чем дело, то и на крупного хищника списать можно, а мы с Гердой вполне за них сойдем. И потому, намотав поводья ослика на толстую ветку, снял с него переметные сумы. Ночевать будем здесь. А пока очень осторожно пройдусь по развалинам, жутко интересно, никогда в таких местах не бывал. На земле в тот же Колизей простому человеку сейчас не попасть, огромная очередь, на года вперед. Мы с Ларой хотели в отпуск съездить по древним местам, так оказалось, что все исторические памятники Древней Греции, Древнего Рима, Египта, Таиланда, Индии – под жесточайшим контролем правительства Земной Федерации. Нет, виртуально пожалуйста, с эффектом полного присутствия, но вот в живую посмотреть – три года, минимум в очереди. Сбросив на переметные сумы свой носимый рюкзак, положил туда же дробовик, и неторопливо, осторожно пошел к развалинам. Вообще-то, по идее дробовик в таких местах лучше, но я уже столкнулся с людьми. А против человека винтовка более целесообразна. Хорошо бы левер с мощным патроном, или винтовку с цевьем Кольта, раз уж здесь полуавтоматы и автоматы запрещены, но пока и мосинка сойдет. Надежная, мощная машинка. И “тейлорс” совсем неплох. Под ногами шуршали палые листья, толстым слоем устилающие землю, и каменные ступени. Точнее, мраморные, и колонны тоже из мрамора, не отделанные, а из цельных кусков. Здорово их время погрызло, очень сильно. Подойдя к входу, снял шляпу, и откуда во мне это взялось, поклонился. -Простите что без спроса, хозяева. Но я и без дурной мысли, – не по себе, если честно, как подумаю, что здесь тысячи лет разумных не было. Как бы призраки не водились, экзоплазменные сущности на Земле точно подтверждены. Пусть очень редко, но встречаются. А тут, похоже, никого и не хоронили по обрядам. Фыркнув про себя, надел шляпу, и вошел в развалины. Точнее, шагнул за порог и остановился. Собственно, ничего особо интересного. Толстый слой перегнивших листьев застилал завалы из рухнувших перекрытий, потолков и крыши. Два больших дерева высились посреди парадного зала, или что там у прежних было? Короче, шанс переломать сдуру ноги был очень приличный. И потому, коснувшись полей шляпы и отдав честь явно не сдавшимся защитникам, я вышел наружу. -Ну что, Герда, прогуляемся немного по парку? – я поглядел на сидящую рядом головану. Та смешно поморщилась, и чихнула, потерев лапой морду лица.- Будь здорова, подруга. Пошли, побродим. Неторопливо я шел вдоль когда-то роскошного парка. Вот эти две статую, привлекшие мое внимание с того берега. Стеклянные, что ли? Какой-то зеленоватый полупрозрачный материал, хоть и основательно истертый за эти прошедшие годы, но вполне еще позволяющий узнать в них пару, парня и девушку. У парня лицо побито пулями, похоже, а вот девушка нетронута. Впрочем, ничего удивительного она и сейчас прекрасна, насколько великолепной была тогда? Жаль, не узнаю кто это. Обидно. Вот интересно, статуи в полный рост? Тогда прошлые были примерно с человека, парень около двух с небольшим метров, девушка несколько ниже. Фигурка у девушки отменная, только ноги чуть длиннее, чем у обычной девушки. Да и у парня тоже. А вот пальцы на руках точно когтями заканчиваются, у парня вполне себе боевой набор. Сантиметра по три, такими кишки выпустить свободно можно одним ударом. И что интересно, хвост есть у обоих, на фотках то этого не видно. Достаточно длинный, у парня сколот, а у девушки обвил ее ногу. -Блин, не запечатлить ничем. Камеры нет, рисовать не умею, эх. Жаль, – я поглядел на парк, на озеро, и усевшись на основание статуй, достал карту и тетрадь из планшета. Нужно привязаться к ориентирам, этот пансионат может быть золотым дном. Судя по всему, здесь есть копатели, которые живут с этого. Не может не быть здесь ничего такого, что было бы ценным. Те же статую, они наверняка недешевы. Хотя, их отсюда еще вывезти надо. Побродив еще немного, я подошел к увлеченно раскапывающей прелый лист Герде. Поглядел на нее, а она в ответ уселась на зад, и передала мне мой образ. С лопатой и копающего именно здесь. Почесав затылок, я сходил за лопаткой, и принялся копать на этом месте. Впрочем, особо глубоко мне копать не пришлось, через сантиметров десять лопата проскрежетала по чему-то металлическому. -Оба-на, это что за хрень?- я вытащил из ямы меч? Шпагу? Короче, что-то из длинно-колющего оружия.- Из чего это сделано, что сумело уцелеть? Вещица была явно церемониальная, лезвие вроде как золоченое, с красивыми, но абсолютно непонятными узорами. Вполне может быть, что и наградной надписью. А вот и позолота стерта, и чуть ли не сквозь проело временем. Гарда из золота целиком, что ли? Золотое оружие? А что оно здесь, в парке валяется? Судя по всему, в стороне от основного боя? Хозяин вышвырнул как можно дальше, чтобы врагу не досталось? Вполне может быть, тут, скорее всего все полыхало. Удачно тогда шпага упала, золото не поплавилось. Покрутив клинок в руке, я понял, что он мне неудобен. Не под человека сделан, баланс великолепен, а вот рукоять не под мою руку. Впрочем, мне им не воевать точно, а вот продать можно будет, наверное. Прислушавшись к себе, понял, что ничего не имею против этого. Ну и ладно, и хорошо. А то порой не лежит душа продавать трофеи. Правда, тут скорее археологическая находка, “Индиана Джонс и сокровища Сталина”, последняя серия. Итить. Вечерком, поужинав и сидя у костра, я разглядывал мерцающее в отблесках пламени лезвие шпаги. Все-таки в холодном оружие есть своя притягательность, шпаги, мушкетеры, дамы с блохами и блохоловками. Тут я не выдержал и засмеялся. Голована недоуменно поглядела на меня, и снова положила голову на лапы, глядя на отражающиеся в озере звезды. Осел обгрызал куст, вроде розовый. Этот серый вообще товарищ спокойный оказался. Помалкивает в основном, пожрать любит. Правда, навоза от него тоже хватает, потому я его привязал чуть в стороне, и то порой доносится. Зато не надо на себе тащить основную тяжесть, так что потерплю. Читал где-то, что до изобретения механических средств передвижения навоз из городов чуть ли не тысячами тонн вывозили. Впрочем, ничего удивительного, от логистики никуда не денешься, грузы доставлять нужно. Интересно, здесь как с этим? Что-то мне подсказывает, что эти земли от древних городов недалеко ушли, такой тонкий вывод. И потому что ослы, что лошади являются ценностью. На моем вроде как особых примет нету, ни клейма, ничего. Может, я не там смотрю? Хотя, у осла левое ухо порвано, такое впечатление, что там бирка могла быть. Вполне вероятно, вполне. Ладно, подойду к более людным местам, посмотрю-подумаю. Будет день – будет пища. С этими мыслями я поправил поднятый воротник шинели, и поглубже натянул шляпу. Холодновато, ночь очень свежей будет, как бы не подморозило. Нужно будет как следует утеплиться, а на будущее из пары трофейных скруток нужно какое-то подобие палатки сшить. Ничего, потеряю пару часов, зато точно теплее будет. Простыть недолго, это и на Земле не проблема. Наоборот, в нижних кварталах каждый год эпидемии гриппа и простуды, вплоть до летальных исходов. Экологии кранты, вакцинация дорога, вот и раздолье для всяких вирусов. Через два дня мы вышли на берег реки. Медвежья, судя по всему. Вот мы до реки и добрались. За остаток дня мы немного отдохнули, я устроил себе помывку теплой водой, постирался, развесив тряпье так, чтобы с реки видно не было. Вообще, лагерь разбил так, чтобы мне реку было хорошо видно, я меня с реки нет. И сегодня второй день как рублю и таскаю бревна для плота. Точнее, я рублю, обрубаю сучки, а таскает осел. Чересчур большие бревнышки я не делаю, обматываю веревкой, цепляю к самодельному ярму (сто раз укорил себя, что добротнейший кожаный хомут оставил вместе с телегой), и ослик тащит бревно до берега. Конечно, звукомаскировки никакой, по реке стук топора разносится ого-го как далеко. Но что поделать? Веревок мне точно не хватит, придется пончо резать на полосы. А может, и полог придется на ленты распустить, что нехорошо. Пару раз иней выпадал ночью, спать на открытом воздухе в такую погоду вредно. Но опять-таки, куда деваться? Разве осла зарезать, и шкуру снять. Герда фыркнула, явно уловив мои мысли, а осел опасливо на меня покосился. Как будто понял, что я подумал. -Не боись, ушастый. Не трону я тебя, мне самому шматье тащить неохота. Придется часть одежды на веревки пустить, но у меня ее с хорошим запасом. Управлюсь, – я потрепал осла по голове, и снял с бревна веревку. Воротягой передвинул бревно к остальным, и присел на него отдохнуть. Еще четыре – и хватит. А завтра сборкой плота займусь. Через сутки, закончив строительство плота, загрузив на него вещи, уложив при помощи Герды осла на настил из сухого тростника в так сказать носовой части плота, я изо всех сил уперся толстым шестом в берег, сталкивая плот с прибрежного меляка. Плот, взмутив воду песчаной взвесью, очень неохотно тронулся с места, но вскоре уже длинны шеста мне не хватило, чтобы нащупать дно реки. А потому я положил шест на бревна, и взялся за грубо высеченную мной рукоять большого весла. Закрепленное на толстом чурбаке в полутора метрах от кормы, весло позволяло и грести по правому или левому борту поочередно, или использовать его как румпель, управляя плотом. Ну, по крайне мере я так надеялся. Мне и моим попутчикам необходимо было пройти вниз по течению реки около тридцати километров, сели я не сильно ошибся с ориентирами. Там Медвежья сливалась с Сохатой, и можно было пристать к противоположному берегу. Нет, можно и сейчас, но тогда придется разбирать плот, потому что у меня не хватит веревок иначе для строительства другого плота. Да и проще сплавиться вниз по реке, потратив на это сутки, чем пехать сутки, а потом еще трое на плот тратить. Плохой плот меня совершенно не устраивает, грузоподъемность у него минимум полтонны должна быт. Мне совсем не улыбается купаться в здешних холодных водах. Речник из меня еще тот, это вообще мой первый опыт путешествия на плотах. Герда легла рядом с ослом, щурась на солнышко. Сегодня вообще теплынь, паутина вовсю летает. Бабье лето пришло, что ли? Было бы неплохо, я только здесь понял, как много значит для человека тепло. Даже в космосе холод видится с борта корабля совсем по-другому, нежели утренний заморозок у костра в дикий местах. Там проблем с гигиеной никаких, по крайней мере. Плот тяжеловато, чуть покачиваясь на волнах, шел вниз по реке. Я уже сумел вывести его на стрежень, теперь моей главной заботой было не вписаться на мель, или в топляк. Впрочем, гидролокатора у меня нет, приходиться полагаться только на зрение. Но пока вроде как чисто. Слева по борту, метрах в ста, чайки устроили дикий кипеж, ныряя в большой кипящий от рыбы круг воды. Гулкие удары крупных рыбин, вылетающая из воды рыбья мелочь – завораживающее зрелище. Впрочем, скоро это отодвинулось, а потом и вовсе прекратилось, и снова тишина, посвист ветра, легкое покачивание плота под ногами. Небольшие водовороты, лосиное стадо, вышедшее на правый берег на водопой. Огромный орел, пролетевший пару раз низко над плотом, а потом резко спикировавший на воду, и взмывший в небеса с огромной рыбиной в когтях. Слева по борту, на отлогом берегу, начался сосновый бор. Ровные, стройные как свечки сосны уходили от берега и терялись вдали. И не скажешь, что здесь до Сохатой километров двадцать, не больше, местность сухая, чистая. Ни болот, ни торфяников. Герда насторожилась, и встала, уставившись вперед, как раз на сосновый бор. Передала мне ощущение настороженности, но не прямой опасности. Что еще там? Впрочем, вскоре сам услышал, что впереди вроде как топоры застучали. Точно, топоры, и пару раз голоса слышал. Лесорубы, что ли? На душе захолонуло, но я тут же расслабился. Сам к людям шел, лесорубы одни из них. Раз люди валят лес, значит что-то строят, а это значит цивилизация. Места по левобережью Великой должны быть более-менее спокойны, так что поглядим. Я и сам совсем не подарок, не стоит об этом забывать. Хоть и давно не тренируюсь, но и сейчас я многим фору по стрельбе и тактике дам. За поворотом я углядел и лагерь лесорубов на берегу, и огромные, длинные плоты, явно готовые к перегону. И потому, мысленно перекрестившись, начал править неповоротливую тушу своего плота к лагерю, откуда несло вполне себе вкусным запахом мясной похлебки и вроде как гречневой каши. -На берегу! Разрешите пристать? – необходимо соблюдать вежливость, в таких местах особенно.