Стружка вилась, как всегда, бойко. Это напоминало Зое какую-то игривую польку. Ти-ра-ти-ра-ри-та-ри-та…
Надо было заправить деталь, подвести нужный резец и спешить к другому станку. Пока резец делал свое дело, она должна была успеть переставить здесь резец для другой операции. Тревожно оглянувшись на правый станок, Зоя замечала, что там срочно нужно ее вмешательство, чтоб не сделать брака, она была вынуждена приостановить левый и бежать к более резвому — правому.
— Какой же толк, если он стоит, — злилась Зоя, — этак за день часы набегут простоя. Но как иначе избегнуть брака?
Так прошло несколько мучительных дней. Морозы стояли страшные, руки ее неимоверно страдали. Димка температурил, все было против нее. А тут Александра Алексеевна донимала своими причитаниями.
— Дурак ты, Зоя Дмитриевна, — вежливо говорила она. — Освоила станок, работала всем на удивление, норму перевыполняла. Все тебе мало. Вот и майся теперь. Рано ты, миленькая, влезла в это дело, сноровки еще мало. Ты гляди, как замаялась, одни глаза торчат. Как есть дурак.
— Я и не ожидала, чтоб легко было, — огрызалась Зоя. — Сама ты глупая. Новое всегда трудно.
Брака у Зои не было, но норму она иной день не дотягивала. Николай Поликарпович пришел на помощь. Он добился, чтобы слабый мотор сменили, и дело стало налаживаться. С каждым днем она совершала свои рейсы от станка к станку все более спокойно. Великое дело ритм! Вот резец впился в металл, завилась стружка, легкий дымок вьется из-под струйки белой, как молоко, жидкости — все в порядке, можно отойти. А здесь как дела? Ага, заканчиваем. Штанген в руке. Все точно. Она подводит другой резец и переходит направо, проделывает здесь те же движения. Чувство такое, будто решается труднейшая шахматная партия. Еще ход. Еще и еще. Шах королю! Скоро она скажет — шах и мат, вынет одну деталь, потом другую; измерит, облегченно вздохнет. Есть. Ну, теперь за новую партию.
Зоя не замечала, как мчатся секунды, бегут минуты, степенно проходят часы. Только мысль о Димке вдруг, будто резцом по сердцу… «Как он там, роднуля моя…»
«Бабушка приглядит, она обещала, она его любит», — тут же успокаивает себя Зоя.
И только, когда день кончается, пора уходить из цеха, тревога всецело овладевает ею, и она чуть ли не бегом спешит к своему больному сорванцу.
Говорят — беды всегда приходят сразу. О победах это можно сказать, пожалуй, с большим правом: ведь они — результат определенных усилии. Димка уже снова бегал в то утро по улице. Придя в цех, Зоя замерла у двери. Ой, ой! — по-детски обрадовалась она. Большой плакат говорил со стены: