Дороже самой жизни (Манро) - страница 103

Вероятно, именно из-за матери они стали жить в этом доме круглый год. В ужасную эпидемию 1918 года, когда столько народу умерло, мать тоже заболела испанкой и после болезни стала очень странной. Она не то чтобы онемела — она еще могла выговаривать многие слова, но многие и утратила. Или они утратили ее. Ей пришлось с самого начала учиться есть ложкой и ходить в туалет. Помимо всего прочего, ей пришлось заново привыкать ходить в одежде в жаркую погоду. Конечно, нельзя было допускать, чтобы она сбежала из дому и оказалась посмешищем толпы на городской улице.

На зиму Беллу отправляли в школу. Школа носила имя епископа Строна — то, что Джексон никогда о ней не слышал, очень удивило Беллу. Она сказала по буквам, как это пишется. Школа располагалась в Торонто, и там училась куча богатых девочек, но много было и девочек вроде Беллы, которые получили деньги на учебу от родственников или по завещанию. В этой школе ее научили задирать нос, сказала она. И не дали никакого понятия о том, чем она будет зарабатывать себе на жизнь.

Но за нее решил случай. Ее отец гулял по железнодорожным путям — он любил это делать летними вечерами — и попал под поезд. Когда это случилось, Белла с матерью уже легли спать, и Белла сначала подумала, что, должно быть, какая-нибудь фермерская скотина забрела на рельсы, но мать ужасно стонала, как будто уже знала, что произошло.

Одна школьная подруга Беллы по временам писала ей и спрашивала, чем Белла вообще может тут заниматься. Но что она понимала, эта подруга? Белле нужно было доить корову, готовить еду и ухаживать за матерью. И за курами, тогда у них еще были куры. Она научилась разрезать картошку так, что на каждой части был свой глазок, и сажать ее, а в конце лета выкапывать. Она не умела водить, а потому продала папочкин автомобиль, когда началась война. Меннониты отдали ей лошадь, которая уже не годилась для полевых работ, и научили запрягать и править.

Старая подруга, по имени Робин, приехала в гости и заявила, что такая жизнь — чистая нелепость. Робин хотела, чтобы Белла вернулась в Торонто, но как же мать? Мать к этому времени сильно притихла, перестала срывать с себя одежду и с удовольствием слушала радио. Оперу, что передавали вечером в субботу. Конечно, она то же самое могла бы делать и в Торонто, но Белле не хотелось срывать ее с насиженного гнезда. Робин сказала, что Белла заботится о себе самой — это она боится покидать насиженное гнездо. Потом она, Робин, уехала и поступила в женскую армию — тогда это так называлось.

Первым делом он взялся за обустройство комнат, чтобы с наступлением холодов можно было спать не только на кухне. Еще надо было вывести мышей и даже крыс, которых надвигающийся холод как раз погнал в дом. Он спросил Беллу, почему она не завела кошку, и Белла ответила с присущей ей причудливой логикой. Она сказала, что кошка вечно убивала бы кого-нибудь и притаскивала трупики, чтобы показать ей, а у нее не было никакой охоты на них смотреть. Он прислушивался к лязгу мышеловок и быстро избавлялся от пойманных мышей, пока Белла не видела. Он долго объяснял Белле, что кухня, в которой полно бумаг, очень опасна, просто ловушка на случай пожара, и Белла согласилась перенести их в гостиную, если там не будет сыро. Это стало его главной задачей. Он вложил деньги в обогреватель, починил стены и уговорил Беллу снять все бумаги с полок на кухне, перечитать их, разложить по порядку и разместить на сделанных им полках в гостиной — у нее на это ушел почти месяц.