«Ритуальные услуги». Теперь она видит пристроенный к дому гараж, где, вероятно, стоит катафалк.
Не важно. Ей следует заниматься тем, ради чего она сюда приехала.
Она сворачивает на боковую улицу, где стоят чрезвычайно ухоженные дома, — значит, даже в небольшом городке бывают свои пригороды. Дома все разные, но каким-то образом очень похожи. Нежной окраски камень или светлый кирпич, окна остроконечные или округленные, отказ от утилитарной архитектуры, стиль ранчо — примета ушедших десятилетий.
Здесь начинают попадаться люди. Не все заперлись в четырех стенах с кондиционером. Мальчик катается на велосипеде, пересекая мостовую по диагонали. Что-то кажется странным, но ей не сразу удается понять, что именно.
Он ездит задом наперед. Вот оно что. Куртка так накинута, что не сразу разберешь, — во всяком случае, Нэнси не сразу разобрала, что не так.
Какая-то женщина — кажется, она старовата, чтобы быть матерью этого мальчика, но с виду подтянутая и живая — стоит тут же и смотрит на него. Она держит в руке скакалку и разговаривает с мужчиной, который, судя по сердечности разговора, вряд ли приходится ей мужем.
Улица кончается кривым тупиком. Дальше идти некуда.
Нэнси с извинениями прерывает разговор взрослых. Она говорит, что ищет доктора.
— Нет-нет, не тревожьтесь. Мне просто нужен его адрес. Я подумала, что вы, может быть, знаете.
Тут всплывает все та же проблема — Нэнси осознает, что по-прежнему не уверена в фамилии нужного врача. Мужчина и женщина из вежливости не показывают удивления, но помочь ей ничем не могут.
Тут к ним подъезжает мальчик, исполняя очередной смертельный номер, и чуть не сбивает всех троих.
Смех. Мальчика не ругают. Идеальный юный дикарь, — похоже, мужчина и женщина им искренне восхищаются. Все отмечают, какая сегодня хорошая погода, и Нэнси идет прочь, чтобы вернуться той же дорогой.
Но весь путь она не проходит — даже не доходит до «Ритуальных услуг». Вбок сворачивает еще одна улица, на которую Нэнси раньше не обращала внимания, поскольку та даже не асфальтирована, — невозможно представить себе врача, живущего в таких условиях.
Тротуара на улице нету, вокруг домов валяется мусор. Двое мужчин ковыряются под капотом грузовика, и Нэнси решает, что лучше к ним не подходить. Кроме того, она видит впереди что-то интересное.
Живая изгородь, граничащая непосредственно с дорогой. Высокая, так что Нэнси вряд ли сможет заглянуть поверх нее, но, может быть, удастся разглядеть что-то сквозь ветки.
Оказывается, это и не нужно. Дойдя до изгороди, Нэнси обнаруживает, что участок — большой, примерно вчетверо больше среднего городского участка, — открыт со стороны дороги. На участке — что-то вроде парка: дорожки, мощенные каменной плиткой, диагонально пересекают аккуратно подстриженную, свежую, зеленеющую траву. Между дорожками из травы лезут цветы. Некоторые Нэнси может назвать: темно-золотые и светло-желтые герберы, розовые, лиловые и белые с красными сердцевинками флоксы, но она невеликая садовница, и бо́льшая часть всего этого разноцветного великолепия, организованного в клумбы и бордюры, ей неизвестна. Некоторые цветы вьются по шпалерам, другие свободно расползаются плетями в разные стороны. Всё весьма искусно сделано, без какой бы то ни было помпезности — даже фонтан, из которого выстреливает струя воды метра на два в высоту и падает в чашу, выложенную камнями, выглядит живым. Нэнси входит в парк, чтобы ощутить прохладные брызги фонтана, видит рядом ажурную скамью из кованого железа и садится на нее.