— Я даже не припомню, когда меня последний раз так звали. В мире нету больше ни единого человека, чтобы знал меня под этим именем — Долли.
Странное дело: теперь уже и меня захватило общее веселье. Ибо ощущение чуда в моем присутствии поневоле должно было перейти в веселье, и именно это сейчас и происходило. Вся неожиданная встреча должна была быстро принять именно такой оборот. И я так хотела посодействовать этому превращению, что достала бутылку вина.
Фрэнклин больше не пьет. Он и раньше-то почти не пил, а потом потихоньку совсем перестал. Так что это нам с Гвен пришлось трещать без умолку, объясняясь, излучая новообретенную бодрость и все время упоминая о чудесном совпадении.
Гвен рассказала мне, что познакомилась с Фрэнклином, когда работала нянькой. Работала она в Торонто — присматривала за двумя английскими ребятишками, которых родители отправили в Канаду, подальше от войны. В доме была и другая прислуга, так что вечера у Гвен были свободны и она искала, где бы развлечься. Как любая девушка на ее месте. Она познакомилась с Фрэнклином, когда он пришел в последнее увольнение перед отправкой за океан, и они сумасбродничали как могли. Может, он после этого даже и письма слал, но ей было не до писем. Потом, когда война закончилась, Гвен сразу села на корабль, чтобы отвезти английских детишек домой, и на корабле встретила мужчину, за которого вышла замуж.
Но этого брака надолго не хватило. В Англии после войны все было так мрачно, что Гвен думала — помрет с тоски, так что вернулась домой.
Об этой части ее жизни я еще не знала. Но о двух неделях, которые она провела с Фрэнклином, знала хорошо — и не только я. Многие знали. Во всяком случае, многие любители поэзии. Они знали, как щедро дарила она свою любовь, но не знали, в отличие от меня, что она, по ее твердому убеждению, не могла забеременеть, так как носила на шее медальон с волосами своей умершей сестры-близнеца. У нее было множество убеждений подобного рода, и она дала Фрэнклину волшебный зуб — неизвестно чей, — который должен был хранить его на войне. Зуб Фрэнклин сразу потерял, но все равно остался жив.
Еще у нее было правило: если наступить на бордюр тротуара не той ногой, весь день пойдет наперекосяк, поэтому в таких случаях она возвращалась и наступала еще раз как надо. Фрэнклин считал эти правила очаровательными.
По правде сказать, меня эти его рассказы не очаровали вовсе. Я только подумала, как ведутся мужчины на упрямство и заскоки, если девушка хороша собой. Конечно, сейчас подобное уже вышло из моды. Во всяком случае, я на это надеюсь. Восторг, вызванный инфантильностью женского мозга. (Когда я только начинала преподавать, мне рассказывали, что в былые времена, совсем недавно, женщины не преподавали математику. По врожденной слабости интеллекта.)