— Я не чувствовал бы себя вправе рассказывать у вас за спиной, если бы думал, что вы не подходите для этого места, однако, конечно, чувствовал бы себя вправе, — помолчав, договорил он, — сказать вам, если бы думал, что это место не подходит для вас.
— И это вы сейчас пытаетесь сказать мне?
— Да. Но не по тем причинам, как вы воображаете.
— Тогда, если не трудно, что это за причины?
— Я уже говорил, советуя вам не отбрасывать мысли о театре. Вы слишком разносторонни, слишком талантливы, вы слишком яркая личность, чтобы в вашем возрасте совать голову в хомут учительства.
— И это вы рассказали миссис Лит? — выпалила она, будто ждала момента, чтобы подловить его.
Его тронула простота подобной стратегии.
— Я, в сущности, ничего ей не рассказал, — ответил он.
— И что, в сущности, значит это «ничего»? Вы с ней разговаривали обо мне, когда я вчера зашла в гостиную.
Кровь бросилась в лицо Дарроу.
— Я просто сказал ей, что раз или два видел вас у миссис Мюррет.
— А не то, что видели с тех пор?
— А не то, что видел вас с тех пор…
— И она верит вам — полностью верит?
Он запротестовал, и румянец, заливший его щеки, откликнулся румянцем девушки.
— О, пожалуйста, простите! Не хотела спрашивать об этом. — Она остановилась и снова бросила быстрый взгляд назад и вперед. Затем протянула руку. — В таком случае благодарю… И позвольте вас успокоить: я не очень долго пробуду воспитательницей Эффи.
Услышав это, Дарроу постарался скрыть облегчение во взгляде и с дружеским интересом схватил ее руку:
— Значит, вы действительно согласны со мной? И дадите мне возможность все обговорить с вами?
Она со слабой улыбкой покачала головой:
— Я не думаю о сцене. Я получила другое предложение, только и всего.
Новое облегчение вряд ли было меньше прежнего. В конце концов, его личная ответственность завершалась с ее отъездом из Живра.
— Вы мне расскажете, что за предложение… не так ли?
Улыбка мелькнула на ее губах.
— О, вы скоро услышите об этом… а теперь мне надо поймать Эффи и тащить ее в классную комнату.
Она прошла несколько ярдов и, снова остановившись, повернулась к нему.
— Я была гадкой… и не вполне честной с вами, — неожиданно призналась она.
— Не вполне честной? — повторил он, вновь пораженный.
— Я имею в виду — притворялась, что не доверяю вам. Это снова на меня нашло, когда мы разговаривали сейчас, в душе я всегда знала, что могу…
Она покраснела еще гуще и на краткий миг впилась в него взглядом напоминающим и молящим. И на тот же миг прошлое всколыхнулось в нем, приведя в замешательство; затем завеса разделила их.