– Здравствуйте. Это – медицинская трость. То, что вы видите, – символ. Боль, замедление, трудность, травма… Что еще?
– Вы упали, мисс Витглиц?
– Падение. Тоже верная ассоциация. Очень хорошо, Барбара.
Похвалить, не позволять им вести к личному, не обращать внимания на болезненный интерес, на боль, на колючую вату в коленях…
– Еще?
– Старость…
Фол – и, как следствие, смешки. И это я тоже пропущу.
– Тоже верно. А еще – стук, страх, вежливость. И… Насмешки.
Я ушла в тень – влево – и немного громче, чем нужно, поставила трость на пол. Класс затих.
– Символ бесконечен. Мы никогда не можем быть уверены, что понимаем его правильно, и рассмеяться – не худший вариант понимания. Прежде, чем мы пойдем дальше, расскажите, как понимал символ Малларме?
Тишина. Пауза – всего лишь пара секунд, пока они поймут: это простая проверка домашнего задания.
– Понимал ли он его правильно? Или даже так: понимал ли Малларме, что он выпускает в мир?
Они разочарованы – как обычно. Всегда есть разрыв в ткани урока, но сегодняшний мне ни капли не интересен. Я знаю еще много способов использовать свою трость. Свой метастаз. Свою яркость восприятия.
Это… Это тоже я. Не по учебнику.
* * *
<Марш в медкабинет, глупая девчонка!>
Так закончился мой урок – за четырнадцать минут до звонка. СМС жгло мне руку, даже когда я вышла из класса, оставив за дверью гомон, сломанную светотень и деловитого куратора. Меня слегка покачивало после яркости и увлеченности уроком. За коридорными окнами снова шел дождь, и у финишной линии стоял физрук в тяжелом армейском плаще с капюшоном.
««Всепогодный» кросс. Ждет отставших».
Я присмотрелась: ручейки стекали со складок ткани, с руки, в которой Джин Ким держал секундомер. Он был весь в дожде, с головы до погруженных в грязь ног. Я не видела дальнего края стадиона: только сплошную крадущуюся дымку. Не видела неба: Ю Джин Ким будто подпирал собой сочащийся сывороткой белесый столб – сыра, творога, клейковины.
Мне стало не по себе, и я отошла от окна. Связь с Ангелом Танца ощущалась даже здесь, до сих пор. Пустые коридоры («ее память»), приглушенные голоса («ее школа»), серая взвесь за окном (в такой день ей сообщили, что она может вернуться в университет: так же лежал блеклый свет, неверно билось сердце…).
Что-то не работало. Никак не удавалось до конца покинуть последнее сражение.
Я расковала цепочку подобий только у дверей кабинета доктора Мовчан.
– …еще раз отравитесь, Муэль, мой антидот из ушей закапает.
Крохотный замбезиец из 2-D с поклоном шмыгнул мимо меня, а я сама натолкнулась на взгляд Мовчан. Николь сидела за дальним столом и что-то вносила в онлайн базу медчасти. Оглянувшись, она украдкой показала, что все плохо и мне конец.