Я погладила пальцами ладони: потно, липко. Призраки исчезли, при поворотах головы больше не тошнило. За окном тени ветвей обмахивали фонарь, в палате пахло ложью и неправильным спиртом.
– Из-за Карин Яничек? – спросила я.
Мовчан подняла взгляд и нахмурилась:
– Из-за кого? А-а, ты имеешь в виду последнего Ангела?
Она выпрямилась, отложила ручку. Потерла пальцы, точно разминая воображаемую сигарету.
– Я имею в виду Карин.
– Так она же и была Ангелом, – сказала Мовчан. Она не могла найти себе места: пыталась устроиться на банкетке у двери, потом – опереться на стол. Доктор много двигалась, но совсем немного – со смыслом.
– Нет. Кто идентифицировал синий код? Куарэ? – мне вдруг стало холодно, но я все же продолжила: – Или Келсо?
– Не знаю, родная моя, – покачала головой Мовчан. – Сигнал поступил от СБ. Наверное, кто-то из медиумов. Но что тебе…
– Произошло убийство. Карин не была Ангелом.
– Погоди, что ты…
– Я говорила с ней. Она – медиум. Хороший, хотя и странный.
«– Мама хотела, чтобы я стала шеф-поваром. А папа сказал, что женщины шеф-поварами не бывают.
– А ты хотела?..
– Я? Они оба не знали, чего хочется мне. Не спрашивали».
– Погоди, – снова сказала Мовчан. – Не Ангел? Ты уверена?
Я промолчала: в моей уверенности теперь не было смысла.
– День, когда прибыл Куарэ, – сказал доктор задумчиво, – в тот день ты пропустила Ангела. Ты сама рассказывала, что еле разглядела его. Когда уже знала, кто это. Помнишь?
Она вдруг улыбнулась и продолжила:
– А какой день был, правда? Противный такой, и мальчик этот директорский – тоже гад. И что тебя потянуло так на него? Хоть на второй раз он ради тебя постарался?
«Виски, – подумала я. – Скотч. Наверное, скотч». Мне было противно.
– Доктор Мовчан. Мне надо узнать, кто определил Карин как Ангела.
– А? Зачем?
– Я так хочу.
Доктор встала, пошатнулась и пошла к дверям. Свет мигнул: Мовчан пощелкала выключателем. Тьма – свет. Снова тьма. Мне стало нехорошо, ладоням – совсем потно.
– Ты дурочка, Соня. Плюнь на это все. Плюнь, ладно? У тебя метастаз в правом легком и… Плохая гистология костей.
Свет – тьма. Свет – тьма. Ритм грохотом отзывался в ушах.
Тьма – свет. «Метастаз, – подумала я отстраненно. – Сколько раз я уже умирала?»
– Со дня на день начнутся новые боли, – сказала Мовчан из темноты. В ее голосе было мокро. – Я перевожу тебя на симеотонин.
– Зачем?
– Просто так. До конца.
Она вышла, оставив свет включенным.
Я оперлась на стену, обхватила колени руками. Доктор Мовчан так и не свыклась с мыслью о моей смертности. «Плюнь на это все», – вспомнила я и, увидев на стуле свою сложенную одежду, потянула рубашку через голову.