Покусывая нижнюю губу, Элиза набиралась храбрости, чтобы сказать то, чего ей говорить не следовало и не хотелось.
– Ну же, не молчи! – поторопил ее Джаспер.
– Я не могу принять решение, пока мной руководит влечение, неподвластное здравому смыслу. И еще я опасаюсь, что после обручения твоя страсть пойдет на убыль и в конце концов ты вообще потеряешь ко мне интерес. Стоит ли нам связывать друг друга на основе желания, которое имеет свойство проходить?
Ноздри Джаспера раздулись.
– Если ты боишься мне наскучить, то я докажу, что мной движет не только желание. Я не стану просить тебя снова отдаться мне до венчания, но ты можешь меня получить, когда захочешь. Все эти правила галантности и обычаи меня не остановят. Я давным-давно научился никогда не спорить с самим собой; единственный, кто может тут что-то потерять, так это я сам. Тебе, пожалуй, следует узнать об этой моей особенности, прежде чем ты за меня выйдешь.
Теперь Элиза наконец поняла, почему ее мать бездумно отдавалась чувствам. Возбуждать такое сильное желание – это так соблазнительно! А Джаспер был так неотразим…
Обладать им, когда бы ей того ни захотелось… Мысль, что она сможет заниматься с ним любовью где и когда угодно, невероятно возбуждала.
– Элиза, – тихо произнес Джаспер, вновь привлекая ее внимание. – Дай себе волю хотя бы раз. Это может принести куда больше радости, чем ты думаешь.
Как раз этого она отчасти и боялась. Но этот страх был не в силах стереть или даже приглушить воспоминания о прошлой ночи и то чувство счастья, с которым она проснулась утром.
– Поговори с Мелвиллом, – сказала она. – А потом можешь снова спросить меня.
– Вот уж не ожидал от тебя такого, – сообщил граф Уэстфилд, раскачиваясь на пятках.
– Я от тебя тоже, – сухо откликнулся Джаспер.
Бальный зал Валмонтов был куда больше, чем во многих других домах, но гостей собралось столько, что даже это огромное помещение с высоченными потолками оказалось недостаточно просторным. И вся толпа не сводила глаз с Джаспера. Всю жизнь стремившийся избегать внимания, под сотнями взглядов он чувствовал себя очень неуютно, однако новость о помолвке нелюдимой мисс Элизы Мартин никак не могла пройти незамеченной. И теперь все жадно рассматривали Джаспера, будто пытаясь понять, чем же этот человек, о котором никто ничего не знал, сумел привлечь такую богатую невесту.
Опасаясь, как бы Элизе не пришлось за него краснеть, Джаспер оделся на этот бал с особой тщательностью. Черный фрак и бриджи, выбранные в расчете на то, что этот цвет скрадывает размеры тела, были сшиты безупречно и дополнялись бриллиантовой булавкой на шейном платке и сапфиром на правой руке. Все это, не укрывшееся от глаз общества, в целом производило впечатление сдержанной, но очень дорогой элегантности, и Джаспер надеялся таким образом поумерить сплетни о том, что он якобы добивается денег Элизы.