– А они знают? – спрашивает она. – Ну, о твоем отце?
– Да. Я не считаю, что должен держать это в секрете, поэтому с некоторыми избранными людьми я был честен. И они в курсе, ради чего я работаю: хочу помочь им выиграть апелляцию. И мне очень помогло наблюдение за работой коллег и участие в деле.
Оливия кивает, но ничего не говорит, как мне кажется, целую вечность. А когда прерывает молчание, оказывается, что ждать ее слов очень даже стоило.
Она смотрит вниз, на свои руки, то ли не хочет, чтобы я заметил ее участие, то ли оттого, что сама пока в себе не уверена. Но я испытываю такое глубокое облегчение, что мне не нужно видеть ее глаза. Слова говорят все.
– Это опасно?
Я улыбаюсь:
– Нет, не думаю. Отец сидел тихо все это время. Надеюсь, он уже выпал из сферы действия их радаров.
– Сидел тихо?
Я делаю паузу. А потом изрекаю нечто вроде:
– Ну-у… э-э… Он, хм, очень хотел выбраться и придумал такой… неразумный способ вернуть себе свободу.
– И что это за неразумный способ?
Я громко вздыхаю:
– Шантаж.
У Оливии от изумления отпадает челюсть:
– Твой отец пытался шантажировать мафию? Он что, не смотрел «Крестного отца»?
Не могу удержаться от смеха.
– Не думаю, что все происходило так на самом деле, но да, это было довольно глупо. То, что он сделал. – Чувствую, как знакомый укол боли пронзает грудь. – Он дорого заплатил за свою ошибку. Как и все мы.
– В чем состоял шантаж? Или мне лучше не спрашивать о таких вещах?
Ей любопытно, да, но я вижу, что любопытствует она с осторожностью.
– Он взял несколько книг. Бухгалтерских книг. Гроссбухов.
Оливия ахает и закрывает рот рукой.
– Ну дает, – прорывается между пальцами. Изумрудные глаза Оливии широко раскрыты от удивления. – О господи, это прямо как в кино! Он что, передал их кому-то?
Я резко качаю головой:
– Нет! Это была часть угрозы. Если книги окажутся в полиции, мы все умрем.
– Тогда что ты пытаешься сделать, чтобы помочь ему?
– Я наконец-то упросил отца Мариссы, чтобы он передал дело мне, и смог просмотреть досье. К несчастью, доказательства просто убийственные.
Оливия подскакивает к краю сиденья:
– Но у тебя есть другой план? Ты можешь сделать что-нибудь еще, пойти другой дорогой?
Я прочищаю горло:
– На самом деле, думаю, другой путь возможен. Но он опасен. Вероятно, даже очень опасен.
Оливия прищуривается:
– И что это за путь?
Я останавливаюсь и размышляю, прежде чем ответить. Только эта часть нашего разговора может поставить Оливию под угрозу, хотя просто знать об этом – еще не представляет опасности. И все же…
– Книги, которые он взял, у меня.
Брови Оливии взлетают вверх, а глаза округляются.