— Мама, — прошептала девочка. — Хочу маму.
Розали поцеловала ребенка, чувствуя, как запершило в горле. Она бережно отнесла полусонную девочку в кроватку, стоявшую в углу маленькой спаленки, которую выделила им Хелен, и принялась укачивать, тихо запев колыбельную.
Сняв наконец плащ, Розали расправила складки прозрачного платья и уставилась в темный угол комнаты, куда не доходил свет дрожащей свечи. Еще одно воспоминание посетило ее в эту ночь. Матушка тщательно одевает дочек к рождественской службе в ближайшей церкви. Это уже их вторая зима в Англии, снежная и холодная.
— Мама, — спросила Розали, — а нам обязательно туда идти? Не думаю, что им понравится, если мы…
— На Рождество все по-другому, та cher[5], — ответила матушка, крепко закутывая Розали в шарф. — Это время, когда люди добры ко всем.
Но только не к француженке и ее семье. Викарий не пустил их на порог храма. В памяти Розали навсегда останется убитое горем лицо матери, когда они возвращались домой сквозь рождественскую метель.
В ту же ночь Розали написала для Линетт сказку о бале в волшебном замке. Лицо сестры светилось от счастья, когда она ей ее прочла.
— А я когда-нибудь окажусь в настоящем замке?
— В один прекрасный день, почему бы и нет? Там будет сервирован роскошный ужин, гости примутся танцевать, и, о, Линетт, на нас будут такие прекрасные платья!
— Там должен жить принц! — В глазах Линетт сверкали радостные искорки. — Он будет танцевать со мной, и я стану его принцессой. Ведь так, Розали? Так?
А теперь Линетт умерла, умерли и все ее мечты. Когда Хелен не спеша спустилась по лестнице, гася масляные лампы и свечи, а Кэти заснула, Розали поклялась, что не отступится, пока не найдет мужчину, погубившего жизнь сестры.
Лорд Стефан Мэйбери сидел в одиночестве в залитой светом Многочисленных свечей просторной библиотеке своего роскошного дома на Брук-стрит. Однако чем больше он задумывался над событиями прошедшего вечера, тем сильнее мрачнели его мысли. Девчонка. Девчонка с роскошными волосами и бирюзовыми глазами, выступавшая в представлении в Храме красоты. Кто она, черт бы ее побрал?
Когда Макин, его слуга, днем раньше сообщил ему о появлении в «труппе» доктора Барнарда новенькой актрисы, поразительно похожей на другую девицу, Стефан объяснил все разыгравшимся воображением старого лиса.
Однако Макин, чей грозный вид подчеркивался застарелым шрамом, был непреклонен. У Макина по всему Лондону имелись шпионы, именно за это Стефан и платил негодяю. Шельмец даже видел девчонку собственными глазами, когда забежал в здание «театра» и заглянул в гримерку, где девицы готовились к выходу на сцену. По словам слуги, та сильно нервничала.