Моя предполагаемая наставница жила в огромном каменном строении с устрашающей лепниной в виде серпов и молотов по периметру и внушительно-мрачными звездами на башне. Не знаю, как там внутри, но снаружи находиться было страшновато. Так и казалось, что к подъезду на служебном автотранспорте подкатит товарищ Берия или его собрат по партии и я обнаружу, что оказалась не в своей эпохе.
Отругав себя за глупую впечатлительность, я собрала остатки воли в кулак и шагнула в подъезд. Внутри стало не так страшно, хотя стены и потолок, выкрашенные в темно-серый цвет, все равно давили на психику и напоминали мне, простой смертной, о собственной уязвимости и незащищенности. Как странно. Что-то подобное я ощущала и прежде, только это было в судебно-медицинской анатомичке 1-го меда, куда я по собственной глупости когда-то сунулась, пытаясь произвести впечатление на кавалера-медика. Признаюсь, мне это почти удалось, за исключением одного пустяка. Впечатлился не приятель, а я сама. И очень надолго. Тогда я осознала, как хрупка человеческая плоть и как беззащитна она перед многочисленными превратностями судьбы. Сейчас же я всеми порами прочувствовала оголенность собственных нервов и податливость психики. Вероятно, так и было задумано.
Только почему я раньше ничего подобного не испытывала? Ведь неоднократно видела подобные сооружения, но никогда у меня не было столь гнетущего чувства. Неужели голодание до такой степени обострило восприятие? Я об этом тоже читала, но, пока не почувствовала, всерьез не задумывалась. И если быть честной хотя бы по отношению к себе, я нисколько не рада такому подарку, предпочла бы его вернуть обратно и навсегда забыть о пережитых ощущениях!
Лифт не работал, и прекрасно — путешествие на девятый этаж, особенно с учетом того, что высота потолков была просто невиданной, метров пять, вытеснило все ненужные эмоции. Когда я наконец доковыляла, сердце колотилось как бешеное, в висках пульсировала кровь, а в горле появился ком, сглотнуть который не было никакой возможности. Безумно хотелось пить, а воды с собой я, как на грех, не захватила.
Отдышавшись, я принялась давить на кнопку звонка, моля Бога, чтобы Горгиппия Станиславовна оказалась дома и чтобы у нее не было предубеждения против несанкционированного вторжения молодых почитательниц ее педагогического таланта. Если я не посижу на чем-нибудь мягком и мне не нальют воды даже из-под крана, обратный путь мне не проделать ни за что на свете.