Надо же, как, оказывается, люди могут пренебрегать собственным внешним видом и, возможно, самочувствием, поддерживая, тем не менее, идеальный порядок в остальном! Я бы так не сумела. Боюсь, я все же отношусь к женщинам, которым важнее, как они выглядят, а не как себя чувствуют. Я никогда не куплю новые шторы и не стану менять пришедшую пусть даже в полную негодность мебель, если не удовлетворена состоянием своего гардероба или наметилась необходимость посетить косметолога.
Наливая мне в большой, нарядный стакан с золотым ободком вожделенную минералку, женщина на все корки ругала «зловредную бабу» из квартиры напротив.
— Мы ведь как раньше жили, — жаловалась моя спасительница, — одной семьей. Все друг другу помогали, праздники отмечали вместе, с детьми сидели по очереди. Моя мать-покойница все время к нам тети-Гориного сына брала. Та с работы не вылазила да из библиотеки. Даже когда и дома была, все равно толку чуть. Или все труды свои писала, или спала — уставала очень. Так что мы с Аськой, с Арсением то есть, можно сказать, вместе выросли. Хоть он и постарше будет. Я у них дома как своя была.
Честно говоря, я бы с ума сошла, если бы пришлось жить одной семьей с соседями. Мне нужен покой, полная тишина и изоляция. Я слишком устаю от школьной суеты и многоголосья. А кроме того, крайне мало людей, чье постоянное присутствие меня не раздражает и с которыми я могу подолгу и с удовольствием общаться. С прискорбием сознаюсь, что ни первый, ни второй супруг к таковым не относились. И это тоже, наверное, сыграло свою роль в моем решении не связывать себя больше долгосрочными отношениями с мужчинами. С возрастом я терпеливее не стала.
— И как это Аську угораздило такую стерву в дом привести? — возмущалась она. — Он парень был видный, мог найти кого получше. А эта оторва, каких свет не видывал.
— Почему был? — встрепенулась я. — Тоже умер?
— Типун вам на язык, — замахала на меня руками подруга его детских игр. — Живой он, только постарел очень. Еще бы, с такой-то ведьмой жить!
— А когда скончалась Горгиппия Станиславовна? — поинтересовалась я на всякий случай уже в коридоре, прощаясь с гостеприимной разговорчивой дамой. — И от чего?
— От воспаления легких. Больше года уже прошло. Как же вы не знали? — запоздало удивилась моя благодетельница.
Пришлось на ходу придумывать байку о том, как мужнина командировка на два года лишила меня возможности вносить посильный вклад в педагогическую науку под чутким руководством профессорши.
— А куда уезжали-то, небось в загранку? — полюбопытствовала соседка, и в ее глазах мелькнула неконтролируемая зависть.